Магический акт представляет собой сложный и специфический процесс коммуникации, в котором происходит информационный обмен между магом и наблюдателями или участниками магического акта. Передача информации происходит на различных уровнях с применением вербальных и невербальных способов ее кодирования. Причем весьма важной особенностью магического акта как процесса коммуникации является то обстоятельство, что наблюдатели в большинстве случаев не фиксируют сам процесс.
Из всех исследователей магии ближе всех к пониманию того, что магический акт представляет собой не явление, а процесс коммуникации, находился Александр Мень, который писал: «Важна не сама магия, а субъективные побуждения, с которыми к ней прибегают».1
Александр Мень на интуитивном уровне сумел понять сущность магии. Он писал: «В Магизме скрыто присутствует та духовная тенденция, которая коренится в первородном грехе человечества: поставить себя в центре мироздания и заставить служить себе его силы».2
Однако и в этом обобщении исследователь магии допускает возможность для мага с помощью каких-то приемов заставить служить себе высшие силы. Таким образом, даже он не сумел подняться в «третью позицию», а остался в позиции наблюдателя, исследующего интерпретацию магом своих действий. Безусловно, верным в приведенном определении является первая часть — маг всегда ставит себя в центр мироздания. Но заставляет он служить себе отнюдь не сверхъестественные силы, а тех, по отношению к кому проводит процесс коммуникации.
В магическом акте следует выделить как минимум две системы, образующие единую коммуникационную цепь — мага и наблюдателей, которых в принципе может быть много, но достаточно, если будет хотя бы один. Коммуникация становится возможной, когда в результате целенаправленной деятельности мага соединенные системы приобретают идентичные состояния благодаря изоморфному соответствию сигналов, передаваемых через коммуникационную цепь.
В магических актах маг выступает как передатчик информации, а наблюдатели являются приемниками. С помощью систем обратной связи маг корректирует весь процесс коммуникации.
Со стороны наблюдателя как функциональной системы его участие в магическом акте предполагает получение знаний, то есть заключается в поиске форм и практическом осуществлении движения от состояния высокой начальной энтропии (незнания) к состоянию минимальной энтропии (знания). Это движение выражает собой сущность процесса коммуникации со стороны наблюдателя или исследователя магического акта.
В то же время со стороны мага проявляется прямо обратная тенденция: увеличение энтропии при создании иллюзии ее снижения.
Следует различать два класса магии: иллюзионизм и натуральную магию. У них различные цели и задачи, но иногда одинаковые приемы. Большинство исследователей магии игнорировали либо не замечали это коренное различие.
Иллюзионизм использует создание иллюзорных реальностей как средство воздействия на эстетические чувства зрителей и является видом искусства.
Натуральная магия (практическая магия, белая магия, черная магия) провозглашает своей целью воздействие на действительность.
На самом же деле все заговоры, заклинания, магические ритуалы с использованием магических ритуальных принадлежностей — алтаря, чаши, кинжалов и пр., ставят своей задачей изменить состояние сознания неофита и постепенно перевести его на другой уровень восприятия [65, 66, 67, 68, 69]. Наблюдатель в какой-то момент начинает моделировать в своем сознании реальности, в которых он становится непосредственным участником и организатором [75, 76, 120, 128]. При этом смоделированные его сознанием образы приобретают для него абсолютную реальность, и он становится обращенным приверженцем этого мира галлюцинаций [75, 129]. Отыскав своих сторонников, такой неофит начинает принимать участие в групповых магических ритуалах, где воздействие магических действий на его психику становится еще более мощным [72].
Руководители таких групповых магических ритуалов успешно манипулируют сознанием и поведением своей паствы, целенаправленно используя знание магических приемов суггестии и других, причем основными задачами этого манипулирования ставят, прежде всего, закрепление идеи реальности создаваемого параллельного мира, непреложного авторитета руководителя и обязательности продолжения занятий и самосовершенствования [102].
Сценические маги или иллюзионисты никогда не утверждают, что они воздействуют на действительность с помощью мистических сил. Создавая в своих магических актах иллюзорные реальности, они не прибегают к мистическому толкованию происходящего и всегда четко проводят грань между собой и зрителем. Иллюзионисты, в отличие от других категорий магов, всем своим выступлением подчеркивают, что создаваемые ими реальности иллюзорны.
Иллюзионизм, поскольку он в качестве основного своего инструмента использует иллюзии, относится к совершенно особому парадоксальному, сюрреалистическому виду искусства, которое ставит своей основной целью создание иллюзорных реальностей и воздействие на зрителей с помощью этих созданных иллюзий. Иллюзионизм оставляет в своем арсенале и успешно использует всю атрибутику и приемы театрального действия. Поэтому, одновременно с парадоксальностью, ему, тем не менее, свойственны все эстетические ценности и критерии театрального искусства.
Но чтобы понять, как может иллюзия оказать эстетическое воздействие на зрителя и в чем это воздействие проявляется, необходимо проследить и проанализировать весь механизм и психологические особенности создания и восприятия искусственно создаваемых иллюзий.
Для этого оттолкнемся от самого определения термина «иллюзия».
«Иллюзия — искаженное восприятие действительности, основанное на обмане чувств, принятие кажущегося, мнимого за действительное. Ошибочное, не соответствующее действительности представление о чем-то» (Ожегов С. И. Словарь русского языка / Под ред. Н. Ю. Шведовой. - М.: Рус. яз., 1987) [91].
В этом, по сути ставшем классическим, определении иллюзии, можно найти отправную точку для дальнейших рассуждений и анализа.
В соответствии с принятым определением, иллюзия — это только особенность восприятия. Действительность же иная, чем это видится наблюдателю. Управляет ли маг восприятием наблюдателя или он манипулирует действительностью, превращая ее в иллюзорную реальность?
Очевидно, что опытный маг использует обе возможности, привлекая для этого множество магических приемов и инструментов. Мастерство мага, прежде всего, заключается в том, чтобы зритель ни в коем случае не мог даже предположить использование этих приемов и инструментов, а воспринимал лишь демонстрацию магического акта и всеми своими чувствами погружался в этот фантастический мир [117, 118].
Основное содержание выступлений иллюзионистов — это создание чудес. А чудо, прежде всего, поражает, удивляет самим фактом своего существования. Следом за удивлением приходит восхищение самим творцом этого чуда. В основе этого чувства восхищения и наслаждения магией лежат противопоставленные друг другу разновидности творческой эволюции, находящие свое отражение в психике зрителя в виде двух антагонистических импульсов: эмпатии и абстракции [6, 7].
Эмпатия проявляется как способность зрителя приобщиться ко всему комплексу ощущений, переживаемых исполнителем магического акта, как творцом новой иллюзорной реальности. Проявиться эмпатия может только в том случае, если маг успешно создаст, смоделирует полный комплекс этих ощущений, для чего он должен взять на вооружение весь арсенал приемов и средств театрального действия и искусства перевоплощения. Именно эмпатия ставит зрителя на уровень творца, делая его соучастником творения чуда. От художественного мастерства мага зависит, проявится ли эмпатия в его зрителях и не придет ли на смену первому восхищению недоумение, а затем недоверие и разочарование. Поэтому все маги считают, что основным требованием успешности создания иллюзорных реальностей является абсолютная вера самого мага в демонстрируемый им магический акт. Отбрось сомнение, и любое чудо станет реальностью — таков призыв большинства магических книг. Такая вера, очевидно, является совершенно необходимым условием овладения сценическим мастерством, без которого даже знание инструментов магии — магических приемов и средств достижения магических эффектов — не приведет к созданию художественного произведения, оказывающего эстетическое воздействие на зрителя. В лучшем случае лишь изумит своей непонятностью.
Действительно, если трюк показать просто как головоломку, он лишь удивит, заставит задуматься, а многих просто повергнет в ужас от сознания собственного бессилия в разгадывании секрета фокуса. Ведь никто не захочет ощутить ущербность своего интеллекта в столкновении с загадочным остроумием.
Но эмпатия, способность соотнести чужие чувства со своими, ставит наблюдение за магическим действом, а чаще даже соучастие в нем, в совершенно иные условия восприятия, углубляющие процесс коммуникации.
С другой стороны, иллюзионизм является искусством абстракции, поскольку именно такое искусство стремится к объективному, не меняющемуся и универсальному выражению, оно очищает изображение мира от субъективных реалистических наслоений, снижающих ценность идей, порожденных искусством копирования. Иллюзионист, демонстрируя магические феномены, погружает зрителей в необычный и иррациональный мир чудес, где несбыточные мечты становятся реальностью. И только от искусства мага зависит достоверность ощущений зрителя и глубина проникновения в этот волшебный мир парадоксов. Ведь в принципе любой вид искусства проявляется как интерпретатор внешней действительности, а инструменты мага служат ему для создания новых иллюзорных реальностей. В иллюзионизме, как ни в каком ином виде искусства, абстракция становится тем главным и необходимым средством, с помощью которого воспринимаются, распознаются и обобщаются все сенсорно фиксируемые формы, принимая символическое и в то же время абсолютно конкретное значение.
Одна из гипотез психологии искусства утверждает, что эстетическое освоение мира происходит лишь тогда, когда человек получает наслаждение от резонанса жизни, воплощенной в объекте действительности [7]. И искусство иллюзии блестяще подтверждает эту гипотезу. Человек в обыденной жизни мечтает о чудесных способах управления окружающей его, часто суровой и несправедливой, действительностью. Весь его жизненный опыт утверждает невозможность такого управления, с этой позиции все размышления о таком управлении есть поиск некой абстракции. И вдруг ему явлен конкретный объект, воплощающий непонятным образом эту искомую абстракцию! Переживания зрителя напоминают положительный стресс и действуют позитивно. С этой точки зрения иллюзионизм являет собой не противопоставление, а синтез перцептуального и концептуального искусств, своеобразное слияние «как» — и «что» — искусства.
Иллюзионизм, как синтетический вид искусства, воздействует одновременно на разные чувственные модальности и является динамическим видом искусства [7, 79]. При этом иллюзионный трюк становится произведением искусства лишь в том случае, когда имеется зритель как необходимый компонент иллюзионного творчества. Это еще раз доказывает, что магический акт не явление, а процесс коммуникации.
В самом деле, исполнитель может заниматься любым из известных видов искусства, получая наслаждение от творческого акта как от такового, не испытывая подчас потребности в зрителях. Но совершенно бессмысленно показывать самому себе фокусы. Это происходит лишь на репетициях, когда артист отрабатывает технику исполнения. В эти моменты он может испытывать целый комплекс эмоций, включая и наслаждение от пришедшего, наконец, мастерства, дающего легкость и совершенство исполнения. Но все-таки это остается лишь фазой подготовки, фазой ожидания встречи со зрителем. Лишь демонстрируя магический феномен зрителям, можно оценить его эстетическую ценность по их реакциям [89].
Одной из важных особенностей иллюзионизма является его пространственная интеграция, когда для создания иллюзорной реальности требуется строго выверенное расстояние и угол обзора. Это чрезвычайно важное обстоятельство требует каждый раз своего конкретного решения, сугубо индивидуального и подчас единственного.
Впрочем, иллюзионизм имеет несколько ответвлений, предполагающих различного рода контакты и взаимодействия исполнителей со зрителями. Например, Clouse-up-Magic (микромагия), как выделившееся самостоятельное направление в иллюзионизме, предполагает и требует непосредственного контакта зрителя с объектами магического творчества. Во многих трюках из области микромагии идет непосредственное воздействие исполнителя на все сенсорные модальности зрителя, обеспечивающие иллюзию опытного осознания созданной реальности.
В экспериментах микромагии достигается полнота перцептуального опыта за счет функционального взаимодействия между зрителем и магическим объектом, как объектом иллюзионного искусства. Огромное чувственное воздействие трюков микромагии, по сравнению, например, с крупными сценическими иллюзионами, достигается исключительно за счет увеличения степени воспринимаемого взаимодействия между зрителем и магическим объектом, а, соответственно, и меры реальности ситуации. Для визуального восприятия иллюзорной реальности кинестетические впечатления оказываются тем самым дополнением, завершающим акт создания параллельной реальности с иными законами взаимодействия физических объектов. Синоптическое восприятие всего многообразия переплетений воспринимаемых факторов и связей между элементами, столь убедительно друг друга дополняющими, завершает холистическую картину иной реальности [73, 114, 138].
Следует отметить еще одну важную сторону иллюзионизма. Это искусство по своей сути является сюрреалистическим, основанным на целом комплексе иллюзий, создаваемых реальными объектами.
Перцептуальная система нашего зрительного распознавания образов действует как многоуровневый, растянутый во времени процесс. Зрительный образ поступает в мозг через глаз, оптическое строение которого напоминает фотокамеру, но результат восприятия на выходе не представляет собой точную «фотографическую» копию этого образа. Фактически весь процесс зрительного распознавания растянут во времени, а сенсорные данные достаточно вольно интерпретируются сознанием [1, 8, 29, 38, 27, 28].
Система восприятия построена таким образом, чтобы распознавать получаемые зрительные впечатления и делать это с максимальной скоростью и точностью. Сейчас достаточно хорошо известны условия максимальной эффективности этого процесса. Хорошо знакомый объект распознается значительно быстрее, чем неизвестный. Объект очень быстро идентифицируется, если глаз видит нечто, хорошо знакомое наблюдателю. Если этот объект ранее не встречался, то требуется некоторое время и затрата энергии, чтобы правильно его опознать [27, 28].
Система приспособлена к быстрой идентификации. Для этого на помощь призывается весь прошлый опыт. Если видимый объект напоминает что-то из прошлого опыта, он мгновенно опознается как то же самое. Зрительный образ может быть не тем же самым, но поскольку система восприятия настроена на быструю идентификацию, она подсознательно игнорирует некоторые различия. Магия, разумеется, взяла на вооружение это свойство подсознания распознавать объекты на основании сравнения с аналогами из прошлого опыта.
Второй фактор, оказывающий колоссальное влияние на зрительное восприятие, — роль окружения. Объект идентифицируется значительно быстрее, если он появляется в знакомом контексте, чем в незнакомом или вне его. И здесь важная роль отводится предыдущему опыту. Все хранящееся в памяти подсознательно извлекается и помогает быстро опознать видимый объект. В памяти хранится не только образ объекта, но и его окружение. Когда подсознание занято процессом узнавания, происходит сличение не только образа, но и его окружения в предыдущем опыте [28].
В магии применяется прием создания контекста, окружения, позволяющего навязать заведомо ложную идентификацию зрительного образа. Контекст служит своеобразным катализатором, вызывающим из памяти нужный образ, обеспечивающий ложную идентификацию.
Хранящийся в памяти опыт делает возможным процесс распознавания образов. Идет постоянное взаимодействие, взаимообмен между поступающими извне зрительными образами и внутренней концептуальной информацией [81].
Эксперименты в магии разрабатывают таким образом, чтобы направить паттерн распознавания образа по заранее заготовленному ложному пути. Необходимый, запланированный магом, паттерн извлекается из подсознания наблюдателя, в то время как маг на самом деле демонстрирует нечто иное. Как только перцептуальная система вызывает из памяти на основании прошлого опыта этот паттерн, он тут же идентифицируется и отождествляется с наблюдаемым. При этом перцептуальная система убеждает наблюдателя в том, что он видит нечто, на самом деле не происходящее. Достаточно вставить похожую картину в похожий контекст и, несмотря на отличия второй картины от первой, перцептуальная система, сберегая время и энергию, идентифицирует их как одну и ту же [195, 198].
В основном мистифицирование в иллюзионизме направлено на визуальную систему репрезентации. Большинство наблюдателей не отдают себе отчета в том, что многое из того, что они видят, специально разработано для введения их в заблуждение. Многие считают свою перцептуальную систему настолько совершенной, что не допускают даже возможности получения ложной информации. Только маги знают, как легко направить перцептуальную систему по ложному пути [199, 226].
Поскольку система восприятия способна удерживать конкретный визуальный образ лишь в течение нескольких секунд, и он может быть легко перемещен и изменен, становится понятным, почему объекты изменяются и заменяются в наших воспоминаниях определенных ситуаций. Все это происходит во время смены визуального образа. При этом оригинальный первоначальный образ может исчезнуть еще до того, как система приступит к его осмыслению и распознаванию. Первоначальный образ в этом случае не поступит и не сохранится в банке визуальных данных.
Маги используют эту особенность визуального восприятия, быстро заменяя один визуальный образ другим, если не хотят, чтобы наблюдатели сохранили в памяти информацию о первом образе. Этот прием действует во всех подменах, когда первоначальный объект заменяют его иллюзионным дубликатом.
Еще одна особенность психологии восприятия давно взята на вооружение магами. Наблюдатель хорошо видит и воспринимает только то, на что обращено его внимание. Человек видит только то, что хочет видеть, и множество других объектов окружения выпадает из сферы его внимания, поскольку сознание в этот момент не придает им значения [195, 213].
Концентрация внимания во время работы перцептуальной системы представляет собой селективный процесс. Индивидуум обращает внимание на какой-то объект, но с легкостью переключается на другой. Если что-то новое попадает в поле зрения наблюдателя и «привлекает его внимание», перцептуальная система оставляет первый объект и начинает «изучать» другой. Иногда новый объект попадает в поле зрения, но остается незамеченным, поскольку не привлекает внимания. Иногда какое-то время уходит на оценку и принятие решения, стоит ли этот новый объект того, чтобы переключить на него свое внимание. Некоторые переключения происходят автоматически, мгновенно, неосознанно и не требуют предварительной оценки и решения. Некоторые внешние раздражители автоматически переводят взгляд на этот новый раздражитель — выстрел, неожиданно громкий звук, вспышка света. Именно они вызывают мгновенную реакцию. Это не означает, что внимание будет задержано на новом объекте. Такой раздражитель привлекает внимание, но может и не вызвать никакого интереса.
Переключение внимания — важнейший психологический фактор магии, позволяющий создавать иллюзорные реальности. Маги целенаправленно отвлекают внимание зрителей и направляют его в сторону от секретного действия, обеспечивающего иллюзию создания чуда. Не обращая внимания на важнейшее действие, наблюдатель получает впечатление таинственного явления [96].
Процесс переключения внимания с одного объекта на другой порождает еще одно важное обстоятельство, которое в исследованиях как-то не принималось в расчет. Когда внимание переключается с одного объекта на другой, между отдельными статическими блоками работы перцептуальной системы возникают информационные паузы. Наше внимание и зрительное восприятие движутся от одного объекта к другому, и это дискретный процесс. Такая пауза может быть минимальной, но она всегда присутствует. Сознание не фиксирует такие периоды из-за их краткости, но в этот краткий миг индивидуум находится как бы вне пространства и времени [27, 41, 85].
Это прекрасно подтверждается тем, что визуально кинофильм воспринимается как непрерывный процесс, хотя на самом деле 24 раза в течение секунды поверхность экрана абсолютно черная, когда грейферный механизм перекрывает световой поток для передергивания кадра. Наше сознание создает иллюзию движения, в то время как визуальная система воспринимает неподвижные дискретные изображения.
При быстрой смене объекта восприятия в сознании возникает некоторый барьер, сопротивление потоку поступающей информации, особенно если перцептуальная система входит в контакт с новым объектом, привлекшим ее внимание. Это сопротивление и порождает информационную паузу, когда внимание чисто физиологически перемещается к другому объекту. В этот период подсознательно блокируются все поступающие сенсорные впечатления, поскольку сознанию, для переключения на восприятие другого объекта, необходимо избавиться от предыдущего образа и сделать это как можно быстрее. Во время этого трансферного процесса, когда подсознание руководит и телом, и сознанием, выдавая как бы команду: «перейти к изучению нового объекта как можно быстрее», вокруг индивидуума продолжают происходить какие-то действия, изменения, но они им не воспринимаются. Во всяком случае, детали предыдущей картины стираются из памяти, если они не будут повторно закреплены.
Это обстоятельство используется магами для сознательного «стирания» из памяти некоторых обстоятельств, которые могут уничтожить впечатление чуда при последующем его мысленном анализе. Память не фиксирует то, чему сознание не придает значения, и через какое-то, весьма малое, время эти важнейшие обстоятельства становятся неизвестными наблюдателю, выпадают из анализа и становятся как бы не существовавшими. А именно эти незафиксированные и стертые из памяти обстоятельства и составляют внутреннюю неосознаваемую сущность магического эффекта [137, 226].
Человеку свойственно стремление к получению знаний. Мы хотим знать «почему» и «как» буквально обо всем. То, что не поддается нормальному логическому объяснению, человек исследует. Мы любим воспринимать нечто новое, но самую большую заинтересованность проявляем к тому, что не в состоянии объяснить. И, несмотря на то, что получены тысячи свидетельств несостоятельности экстрасенсорного восприятия или существования привидений, люди продолжают в них верить.
Любой намек на нечто таинственное и непознаваемое делает наблюдателя излишне серьезным. Он весь в ожидании чего-то чудесного. Каждый получает право и возможность высказать свое непререкаемое мнение.
Маги никогда не забывают важность и притягательность таинственного. Даже если какой-то трюк очень зрелищен, но легко объясним, он теряет привлекательность в глазах аудитории. Зрители, может быть, и не знают правильного решения загадки, но мгновенно теряют интерес к тому, что может быть легко ими объяснено и понято. Очарование таинственности исчезает.
Зрители на магических представлениях чувствуют себя своего рода исследователями, занятыми поиском гипотезы объяснения тех таинственных явлений, которые демонстрируют маги.
Когда сознание занято решением какой-то проблемы, оно очень легко движется по известным направлениям, используя заученный алгоритм какого-то решения. Это так называемый «эффект ментальной предварительной установки». Конструируя исполнение какого-то трюка, маг создает эффект установки.
Маги направляют логику поиска решения зрителей по заранее заготовленным маршрутам, алгоритмам, уже вставленным в сознание человека всем предыдущим опытом, но ведущим в сторону от того, что действительно делают маги в этот момент. Для этого применяются ментальные установки. Манипулируя сознанием зрителей, маги подталкивают их память и воображение к логически очевидному пути решения, который как бы ослепляет их в поиске иных возможностей.
Манипулирование сознанием с помощью ментальных установок довольно просто и основывается на известной тенденции сознания к определенной механизации процесса решения задачи. Если сознание уже проделало определенную работу в каком-то направлении ранее и несколько раз повторило этот путь, оно неосознанно вновь начинает двигаться в том же направлении. Процесс генерализации решения задачи построен таким образом, что если в ситуации изменяются какие-то детали, сознание все равно избирает известный путь.
Маг должен направить внимание и восприятие зрителей по какому-то пути, повторить это, чтобы закрепить процесс решения задачи, а затем выполнить нечто другое в предыдущем контексте. Сознание зрителей будет продолжать двигаться по уже «наезженному» пути. Когда ситуации идентичны, детали не фиксируются. Сознание находится в повышенном уровне внимания, когда сталкивается с новой ситуацией, но при повторении известного деталям уделяется меньше внимания.
Известно, что через несколько минут память нетренированного, обычного человека способна воспроизвести лишь общий вид ситуации, без деталей. Поэтому вариации некоторых деталей способны создать магический эффект чудесного.
Наблюдатель не способен максимально задействовать свою перцептуальную систему и его модель происходящего никогда не будет полностью соответствовать действительности. Именно это позволяет магам успешно создавать и использовать иллюзорные реальности. Человек привык доверять своим сенсорным впечатлениям, считая свою перцептуальную систему совершенной. Но это не так. Маги уже несколько тысячелетий доказывают это своим искусством.
Опытные маги пользуются своим мастерством не на сознательном, а на интуитивном уровне. Сознательно они ставят лишь цели, а все свои действия, приводящие к этим целям, совершают уже интуитивно.
Именно в этом кроется огромная сила магии. Если маг ставит какую-то цель, он ее добивается, причем все его действия, приводящие к реализации намеченного, никогда не будут зафиксированы наблюдателями, не имеющими специальной подготовки.
Высшая ступень магии любого рода, будь то иллюзионизм, либо практическая магия, состоит в том, что сам процесс воздействия магии на наблюдателя не может быть им обнаружен. Фиксируются лишь результаты и интерпретация происходящего, задаваемая магом, но не процесс. Комплексное применение технических и психологических способов создания иллюзорных реальностей создает впечатление отсутствия любого воздействия мага на действительность.
Именно иллюзия отсутствия этого воздействия порождает веру в чудо, поскольку наблюдатель принципиально не способен не только оценить, но даже зафиксировать применяемые магом приемы и средства. Разобраться в сущности происходящего может только другой маг.
Коммуникативные принципы магии определили отношение к ней православной церкви [90, 111, 112].
Православная церковь активно выступает против магии потому, что в основе любого магического действия лежит ложь, как правило, тщательно скрываемая. А отец лжи — сатана. Но при этом церковь четко различает два вида магии: ту, которая не скрывает, что в основе ее лежит притворство и ту, что утверждает свою истинность, скрывая лживость.
Первый вид магии — это искусство иллюзионизма, фокусов, развлекательная магия. Ее цель — развлечь, рассмешить, озадачить, предложить решить головоломку, научить мыслить логически. При этом, являясь видом искусства, развлекательная магия, используя специфические магические приемы, решает вполне определенные эстетические задачи.
Вторая — практическая магия (белая, черная, серая и т.п.) декларирует своей целью воздействие на окружающую действительность, но, в сущности, затуманивает сознание ее последователей и служит лишь меркантильным целям руководителей образующихся магических кружков и ассоциаций.
Сходство этих двух типов магии — в используемых приемах и средствах, а различие — в поставленных целях.
Основная цель большинства практикующих магов — нажива, но эта цель тщательно камуфлируется. Такие маги, в отличие от иллюзионистов, никогда не сообщают, что в основе их действий лежит обман, они всегда будут утверждать истинность предлагаемых знаний и свою непогрешимость. Лишь некоторые из целителей и практикующих магов искренне заблуждаются, бескорыстны в своих действиях. Но и ими интуитивно движет стремление доказать свою исключительность и самоутвердиться.
В Новом Завете можно найти важные слова: «Восстанут лжехристы и лжепророки и дадут знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных» — (Марк. 13, 22) [90, 223]. И сказанное можно понять так, что не столь страшны знамения и чудеса сами по себе, а то, что они используются для прельщения, то есть лишь как инструмент в руках прельщающих. Страшны же не инструменты сами по себе, а цели этих лжепророков, их корысть, лицемерие, одним словом — ложь от них исходящая.
Маги используют тягу людей к тайне, которая всегда присуща роду человеческому, и, пока существует вера в чудеса, будет жива и вера в магию.
1 Мень А. История религии: В поисках Пути, Истины и Жизни. В 7 т. Т.2: Магизм и Единобожие: Религиозный путь человечества до эпохи великих Учителей. - М.: СП «Слово», 1991. с 55.
2 Там же. с 56.