Лонго Д.И. Неразгаданное чудо (лит. запись В.Г. Каминского)
Литературная запись повествования Д.И. Лонго, сделанная Владимиром Георгиевичем Каминским
Опубликовано в журнале «Советская эстрада и цирк», 1971, № 4, стр. 30–31
Недавно мне исполнилось девяносто девять лет. Честно говоря, я нисколько на это не жалуюсь, и если одолею еще один год, то обещаю вступление во второй век своего существования отметить созданием новых иллюзионных трюков.
Память моя нисколько не ослабла, и я часто с большим удовольствием вспоминаю увлекательные эпизоды своей былой работы в балаганах, цирках, варьете, вспоминаю то время, когда афиши призывно возвещали, что перед почтеннейшей публикой выступит «загадочный и таинственный факир и дервиш Димитриус Лон-го».
Что ж, я действительно прокалывал иглами щеки, глотал шпаги, всаживая клинок в пищевод до самой рукоятки. Я откусывал зубами куски раскаленной металлической пластинки, вливал в рот расплавленное олово, ложился на доску, утыканную гвоздями, ходил босиком по горящим углям, по остриям персидских и турецких сабель, образующих ступени пятиметровой лестницы. Да мало ли разных «страшных» трюков я исполнял!
В совершенстве владея тайнами факирского искусства, я трижды объехал вокруг света, гастролируя во многих странах мира. Я встречался с самыми выдающимися иллюзионистами и фокусниками, и мне хорошо известны все секреты их трюков и аттракционов. Но не скрою: два необыкновенных фокуса, которые мне довелось в свое время увидеть, до сих пор являются для меня загадкой, подлинным чудом. Вот об этом чуде я и хочу рассказать. Но прежде — небольшая предыстория...
В 1900 году я женился на обаятельной девушке, которая вскоре стала моей ассистенткой. На больших афишах появились наши фотографии с подписью: «Универсальные артисты Лон-го».
Когда мы приехали в Париж, мне предложили подписать контракт на гастроли в монмартрском кабаре «Небытие». Я согласился, и мы начали выступать в маленьком театральном зале со сценой, где можно было давать иллюзионные сеансы, основанные на принципе так называемого «черного кабинета». Секрет его очень прост. На сцене, со всех сторон затянутой черным бархатом, находился помощник фокусника в черном бархатном костюме, в таких же перчатках и с капюшоном на голове. Даже прорези для глаз закрывались черным тюлем. Помощник был невидим на черном фоне, в то время как весь реквизит делался нарочито ярким. Достаточно было закрыть предмет куском черного бархата, чтобы казалось, будто он исчез, или приоткрыть бархатное покрывало, чтобы предмет появился. Специальное освещение делало иллюзию полной.
В наше время подобные чудеса не редкость. Техника «черного кабинета» успешно применяется в таких спектаклях, как «Синяя птица» во МХАТ или «И-го-го» в Центральном театре кукол. Но в те дни, когда я гастролировал в Париже, «черный кабинет» еще был сенсацией и парижане валом валили в кабаре.
Однажды после представления мы с женой спустились в ресторан, расположенный в подвале кабаре. Его оформление буквально ошарашило нас. Потолок и стены «украшали» натуральные человеческие кости и черепа. В особых нишах то появлялись, то исчезали высохшие мумии. Глубокие мраморные кресла были сделаны наподобие могильных плит, а вместо столов стояли украшенные живыми цветами деревянные гробы. Посетителям неторопливо прислуживали монахи-капуцины с выстриженными тонзурами на макушке. Они были облачены в черные сутаны, подпоясанные грубой веревкой, обуты в сандалии на босу ногу. Завсегдатаями этого мрачного ресторана были богатые бездельники, кутилы и прожигатели жизни, любители острых ощущений.
Во время ужина к нашему столику подсел высокий худощавый француз лет двадцати пяти. Он узнал нас, представился на ломаном русском языке; между нами завязалась беседа. Франсуа Дебоннер (так звали нашего нового знакомого) оказался уроженцем Лиона. Говорить немного по-русски он научился в коммерческих вояжах по городам России, куда его часто посылал отец, владелец крупных мануфактурных фабрик.
— Но сам я в душе нисколько не коммерсант, — задумчиво проговорил Франсуа. — Я всегда мечтал стать хорошим иллюзионистом. Фокусы — моя страсть. У меня дома богатейшая библиотека по иллюзионному искусству, коллекция любопытных фокусных аппаратов. Я думаю, вам будет интересно взглянуть на все это...
Тепло распрощавшись, Франсуа взял с нас слово обязательно побывать у него дома. Такой случай скоро представился. Франсуа заехал за нами после представления, и мы вместе отправились к нему домой.
Иллюзионные чудеса начались сразу же, как только мы переступили порог особняка. У входа в просторный зал стояло во весь рост чучело огромного медведя. Едва мы наступили на половицу, под которой был скрыт особый механизм, как медведь замахал лапами и угрожающе зарычал.
— Надеюсь, вы не испугались? — засмеялся Франсуа. — Это всего-навсего автомат.
Когда мы вошли в зал, зазвенели колокольчики музыкального шкафа. Сквозь застекленные дверцы мы увидели внутри шкафа розовый кустарник. Неожиданно заиграла музыка, на кустарник села красивая бабочка, за ней другая. Появились яркие колибри и стали перепархивать с ветки на ветку. Затем в шкафу что-то заскрипело, неизвестно откуда выскочил оранжево-зеленый попугай и громко крикнул: «Я здесь!» Тотчас же розовый куст фантастически осветился цветными огоньками, после чего сверху спустилась плотная шторка, закрывшая куст, музыка смолкла.
— В этом зале, — сказал Франсуа, — собраны механические чудеса XIX века. Многие из них приобретены мною на аукционе по случаю ликвидации знаменитого итальянского паноптикума Пиколомини. Вот взгляните на кота — не правда ли умное животное?
Франсуа нажал какую-то кнопку — неподвижный доселе кот поднял и опустил хвост, замяукал и стал ловить мышей...
— А вот механическая кукла. Она поет и сама себе аккомпанирует на фортепьяно. Возле нее стоит молодой маркиз, который аплодирует после каждого спетого романса. Кукла исполняет три песни...
Следующим автоматом был стеклянный стол, на котором лежала восковая Клеопатра. При включении заводного механизма обнаженная грудь царицы начинала порывисто дышать. В правой руке Клеопатра держала черную змею, медленно приближая ее к груди. Змея извивалась, показывала ядовитые зубы.
Другим поразительным зрелищем был большой аквариум, наполненный крупными экзотическими рыбами. Среди них свободно плавала белокурая сирена, шевелившая хвостом и плавниками. Из ее рта шумно выбрасывались струи воды.
Все это было очень эффектно, но Франсуа всякий раз объяснял нам устройство того или иного автомата — и чудо переставало быть чудом. Тут же он показал нам свою уникальную библиотеку, состоящую из редкостных книг с описанием загадочных фокусов и таинственных иллюзионных трюков. Гравюры старинных фолиантов изображали оптические, световые и механические приборы для всевозможного рода превращений, исчезновений и появлений. Большое впечатление, помню, произвела на меня коллекция иллюзионных аппаратов для извлечения «из воздуха» платков, шариков, карт, монет, для появления в коробках и шляпах огня, жидкостей, цветов и т.п. По существу, это был единственный в своем роде музей удивительных чудес, бесценная сокровищница тайн иллюзионного искусства.
После этого посещения мы стали часто встречаться с Франсуа. И вот однажды мы сидели с ним и его приятелями в каком-то загородном кабачке. Разговор зашел о факирских трюках, о репертуаре иллюзионистов. Все сошлись на том, что сенсационных номеров показывается не так уж много. И кто-то из присутствующих высказал мысль, что неплохо было бы устроить закрытое состязание мастеров иллюзионного искусства с выдачей хотя бы двум победителям крупных денежных премий.
Наш друг Франсуа с жаром подхватил эту идею. На другой же день он побывал у своего отца и не без труда уговорил его подписать два чека на крупные суммы. Мы стали искать помещение для проведения конкурса. Выручил нас директор кабаре «Небытие», в котором я выступал. Он согласился предоставить нам в дневное время просторное фойе своего заведения.
Не буду подробно рассказывать, как мы готовили этот конкурс. Скажу только, что приглашения участвовать в нем были разосланы во многие страны. В качестве экспертов мы пригласили крупнейших иллюзионистов того времени — таких, как Окито, Роберт Ленц, Сименс и другие. Все они вскоре ответили согласием приехать в Париж.
К началу состязания определилось шесть соискателей. Однако четверо из них, узнав, что в числе экспертов будут крупнейшие иллюзионисты мира, отказались от участия в конкурсе. Осталось два претендента. Мы даже не знали имен и фамилий этих людей.
Наступил день конкурса. В фойе кабаре поставили большой стол и десять стульев для членов жюри. Затем заперли входные двери и зажгли светильники, хотя в помещение проникал яркий дневной свет. Когда эксперты, а вместе с ними Франсуа и я, заняли места, раздался звонок.
Из зрительного зала вошел в фойе молодой человек в безукоризненно сшитом фраке. В руках он держал изящный стеклянный столик на трех тонких ножках из медных трубок, заканчивающихся внизу металлическими шариками. Никакого другого реквизита не было.
Молодой человек подошел вплотную к экспертам и предложил им тщательно осмотреть столик. Его верх представлял собой стеклянный диск с круглым отверстием в центре диаметром в девять сантиметров. От этого отверстия шла книзу, как бы внутрь столика, пустотелая четырехгранная колонка длиной в семьдесят сантиметров, с шириной граней в девять сантиметров. Внизу колонка оканчивалась стеклянным квадратным дном. На это дно можно было (через окошко, вырезанное в нижней части колонки) поставить колоду игральных карт.
Столик переходил из рук в руки, эксперты придирчиво осматривали его и проверяли. Каких-либо секретных устройств, сервантов, зеркал и других приспособлений столик не имел. Он был действительно стеклянным и прозрачным, все было видно насквозь.
Поставив столик в трех метрах от нас, иллюзионист достал из кармана брюк запечатанную колоду игральных карт и передал ее членам жюри. Роберт Ленц, великий знаток карточных фокусов, распечатал обертку, развернул карты веером и, не найдя ничего предосудительного, раздал их экспертам. Все согласились, что колода состоит из самых обыкновенных карт.
Поставив колоду на дно четырехгранной колонки, исполнитель фокуса вынул из бокового кармана фрака тонкий шелковый платок и также вручил его экспертам для осмотра. После этого платок был возвращен иллюзионисту, и тот накрыл им стеклянный столик. Все мы отчетливо видели, что платок, словно скатерть со спущенными концами, закрыл всю верхнюю часть столика.
После этого молодой человек встал неподалеку от столика и стал делать руками таинственные пассы. Прошла минута, другая, все замерли в ожидании. И вдруг на наших глазах колода, лежавшая внутри колонки, зашевелилась. Из середины ее вылезла карта и поползла вверх, за ней — вторая, третья, четвертая, пятая... По мере движения карт вверх, платок постепенно поднимался, как бы набухал. И когда из колоды исчезла последняя карта, платок поднялся на полметра вверх.
Иллюзионист подошел к столику и, взяв двумя пальцами за середину платка, осторожно приподнял его. Все члены жюри ахнули от изумления: на столике стоял красивый карточный домик! Неожиданно молодой человек наклонился, сильно дунул на карты, и они разлетелись в разные стороны.
Подняв несколько карт, фокусник раздал их членам жюри. Ни один эксперт не выразил сомнений: это были именно те карты, с которыми они предварительно ознакомились. Не поднимая с полу остальных карт, исполнитель фокуса отвесил поклон, взял столик и удалился в зрительный зал.
Эксперты были ошеломлены. Озадаченные, в состоянии полного недоумения, они неподвижно замерли на своих местах. По единодушному решению всех экспертов Франсуа пригласил молодого иллюзиониста к столу жюри и торжественно вручил ему денежный чек.
После короткого перерыва начался просмотр второго фокуса. Из зрительного зала вошли в фойе два человека в театральных костюмах хозяина и лакея. Лакей нес в руках средних размеров поднос, на котором лежало более двухсот пустотелых колец диаметром в десять сантиметров, сделанных из медных никелированных трубок.
Подойдя к столу жюри, хозяин снял с подноса кольца и раздал их экспертам. Они убедились, что кольца целые, без прорезей или каких-либо других секретов, и вернули их иллюзионистам. Теперь кольца на подносе понес хозяин, а впереди шел лакей.
Дойдя до середины фойе, хозяин как бы нечаянно споткнулся. От внезапного резкого толчка кольца с подноса посыпались на лакея и в одно мгновение превратились на его плечах в сверкающую кольчугу. Он тотчас же снял ее и передал изумленным членам жюри. Все они убедились, что кольчуга действительно состоит из плотно соединенных между собой металлических колец, лежавших до этого на подносе. Трюк был поистине сверхъестественным, фантастическим! Взволнованный Франсуа немедленно вручил исполнителям денежный чек...
С тех пор прошло более семидесяти лет. Я часто вспоминаю дни своей артистической молодости, когда случай свел меня с энтузиастом иллюзионного искусства жизнерадостным Франсуа Дебоннером. В течение нескольких лет я переписывался с ним, но начиная с 1914 года письма из Парижа приходили все реже и реже и, наконец, Франсуа совсем перестал писать. Что сталось с ним, с его уникальной библиотекой и коллекцией иллюзионной аппаратуры? А фокусники, которые были премированы на закрытом конкурсе в кабаре «Небытие», — кто они и откуда? Никому ничего о них не известно. Наверно, они давно уже умерли и унесли с собой тайны неразгаданных чудес...