Воскресенская Н., Тоболев В. Лабиринты памяти. 12 ошибок Михаила Куни
Опубликовано в журнале «Знание — сила», 1966, № 10, стр. 40–41
На сцене пять черных досок. На четырех из них колонки написанных мелом цифр. Доски начинают вращаться, цифр уже не различишь, перед глазами расплывающиеся белые круги. Сейчас наступает кульминационный момент. Артист, который до этого стоял у рампы спиной к доскам, поворачивается к ним, подбегает, секунду-другую вглядывается в мелькающие цифры и, снова оказавшись лицом к залу, говорит: восемь тысяч четыреста пятьдесят шесть. Ассистент пишет это число на чистой доске. Зал выжидающе безмолвствует. А артист тем временем берет мел и начинает складывать числа на каждой из четырех досок. Потом результаты суммируются на пятой доске, и итог совпадает с тем, что уже написано рукой ассистента. Гремят аплодисменты.
На сцене Михаил Куни. «Психологические опыты» — так называется его программа. Он отгадывает дни рождения, задуманные города, фамилии, находит хитроумно запрятанные предметы. Зрителям уже объяснили, что тут нет ничего сверхъестественного, в общих чертах рассказали, как это делается, но, видимо, все равно трудно поверить, что тут не какой-нибудь фокус, подвох. А перед этим Михаил Куни демонстрировал, на что способна его память. Бегло глянув на двадцатизначное число, Куни может назвать все цифры по порядку, сказать, какая цифра стоит на седьмом месте, на шестнадцатом. А в конце вечера попросит ассистента снова вынести на сцену доску с этим числом, и зрители убеждаются, что он все еще помнит двадцать цифр.
Номер за номером венчают аплодисменты, и постепенно недоверчивость зала вытесняется чувством восхищения. Память у Михаила Куни безотказная, на протяжении всего концерта она ему ни разу не изменила. И всегда он на нее может положиться? Неужели у артиста не бывает осечек?
Опускается занавес, и мы пробираемся за кулисы, чтобы спросить его об этом.
Ошибка номер один
— Подводит ли меня намять? — переспрашивает нас Михаил Абрамович. — Бывает, всякое бывает. Я ведь человек, и ничто человеческое мне не чуждо. Забыть что-то, перепутать — как же без этого? Был вот у меня такой случай...
Он рассказывает забавную историю, потом еще одну и еще. Истории шутливые, поучительные, порой драматические. Общее в них одно — это рассказы о событиях, которые заставляли его — на сцене, в жизни — волноваться и переживать. Нам в голову приходит мысль, что из этой мозаики можно создать довольно верный портрет этого человека. Однако время уже позднее, артист устал, и мы договариваемся продолжить беседу утром...
Как мы изводили его расспросами при следующих встречах, этого он, наверное, долго не забудет. Он терпеливо вспоминал свои промахи, неудачи, концертные накладки. А нам реестр его ошибок все казался недостаточно внушительным. Из сочувствия Куни сокрушался: обидно, мол, что так мало их у него было. И даже шутливо посоветовал нам внести в наш список под номером один явную его ошибку: то, что он взялся для нас их вспоминать.
Видимо, мы просто жадничали, потому что рассказал он нам все-таки немало.
 |
| Автопортрет. 1930-е годы |
Память подвела
Ему было лет двенадцать, когда он впервые обнаружил у себя удивительную способность к счету. Один из его одноклассников рассыпал спички. Да ну, стану я собирать, еще целых полкоробка у нас есть. Меньше, чем полкоробка, — заметил Миша Куни, — тут тридцать одна спичка. Так-таки тридцать одна, — не поверил приятель. Собрали, пересчитали — верно. Как это ты угадал? А я не гадал. Как же тогда? Не мог ведь ты их сосчитать с одного взгляда! Знаешь, — задумчиво сказал Миша, — я их не считал. Это как-то само собой получилось. Но только я не гадал. Приятель восхитился: здорово у тебя выходит. А еще раз сможешь? Несколько раз бросали спички — Миша безошибочно называл их число. Потом из кармана была извлечена расческа — он тут же сказал, сколько у нее зубцов.
Потом был еще такой случай. Знакомая девочка пригласила его к себе на день рождения. Он долго думал и, в конце концов, решил подарить имениннице ее портрет. Он и сам был поражен получившимся сходством с оригиналом — рисовал-то ведь не с натуры. Вот тогда он впервые понял, что у него хорошая зрительная память.
Она-то и привела его в конце концов на эстраду. Путь к сцене был долгим и сложным. Работал ассистентом у Бехтерева, потом закончил Высшие художественно-технические мастерские в Москве (ВХУТЕМАС). Но жизнь сложилась так, что живописцем-профессионалом он не стал. Надо было кормить семью, и он пошел работать в типографию рисовальщиком, делал клише. А дальше опять крутой поворот судьбы: эстрада. Начал свою артистическую деятельность как художник-моменталист. Из зала называли фамилии известных людей — писателей, артистов, общественных деятелей — и он с завязанными глазами рисовал их портреты. Со временем репертуар его обрастал все новыми номерами: он выступал как гипнотизер, отгадывал мысли, стал делать опыты со счетом, постепенно их усложняя, демонстрировал свою великолепную память. Между прочим, Михаил Куни считает, что его память сыграла с ним злую шутку: из-за нее он стал артистом, а не посвятил свою жизнь живописи. Изменив живописи, я сделал самую трагическую ошибку в своей жизни, — говорит он.
Конферансье и бегемот
Зимой 1930 года ленинградский профессор В.А. Гораш1 пригласил Михаила Абрамовича к себе домой и попросил показать ему и его коллегам несколько опытов, основанных на памяти и счете. А потом ему предложили задание: запомнить несколько десятков слов. Пожалуйста, — сказал Куни. К его ужасу, посыпалась латынь, большинство слов были ему незнакомы. Однако после небольшой паузы он все же повторил все до единого в том порядке, в каком их назвали.
Этот случай подсказал ему идею оригинального номера. Артист просил зрителей предлагать ему любые слова, а потом повторял их по порядку и вразбивку. Номер был эффектен, и все же Куни спустя некоторое время отказался от него. Виновата была публика.
Например, однажды произошел такой казус. Концерт, в котором участвовал Михаил Куни, вел популярный конферансье, человек достаточно внушительных габаритов. Среди слов, записанных ассистентом, была фамилия конферансье и слово «бегемот». Когда из публики стали выкрикивать номера слов, то, в ответ на просьбу назвать двенадцатое и сорок седьмое, Куни не задумываясь выкрикнул «бегемот» и фамилию конферансье. Зал взорвался смехом, а Михаилу Абрамовичу потом пришлось перед конферансье извиняться. Вскоре Куни обнаружил, что в сочетаниях слов могут таиться пренеприятнейшие каверзы, и исключил этот номер из своей программы.
Финляндия вместо Японии
Запомнить бессвязный набор незнакомых слов ничуть не труднее, чем слова, составляющие на чужом языке осмысленную фразу. Великолепная память Михаила Куни позволяет ему легко овладеть иностранным языком. Во время зарубежных гастролей он всегда ведет программу на языке своих зрителей. Подготовка к этому занимает около месяца. Впрочем, однажды он обошелся более скромным сроком.
Был он на гастролях в Харькове. Получает телеграмму из Москвы: через месяц поездка в Японию. Тут же засел за японский язык, радовался своим успехам в нем. За неделю до отъезда возвращается в Москву и тут, на тебе, узнает, что не в Японию ему придется ехать, а в Финляндию. Что поделаешь, пришлось немедля взяться за финский язык. И в Хельсинках на вопросы из зала он отвечал, не прибегая к услугам переводчика!
А вот как отзывается о Михаиле Куни шведская газета «Экспрессен» в номере от 12 сентября 1957 года: «Куни так живо беседует с публикой, что у нас создается впечатление, будто он живет в нашей стране не менее трех лет».
Спустя семь лет знание шведского языка пригодилось Куни еще раз. На одном из его концертов в Ленинграде присутствовали журналисты из Швеции. По просьбе директора Дворца культуры Куни со сцены обратился к шведам с приветственными словами на их родном языке.
Рыбок было восемьдесят семь
Казалось бы, что может быть надежней памяти Михаила Куни? Но оказывается, и на нее не всегда можно положиться. Во время поездки по Китаю в Шанхае случилось с ним такое происшествие. Гулял он со своим гидом по городу. Зашли в парк, чтобы полюбоваться местной достопримечательностью: золотыми рыбками, которые по хлопку подплывают к балюстраде, откуда им бросают корм. Путешествуя, Куни обычно не расстается с кинокамерой. В этот раз он тоже отснял несколько удачных кадров. А потом, засмотревшись на рыбок, положил камеру на скамейку и... забыл о ней.
Вернулись к месту происшествия, но камеры, увы, не было. Расстроился, конечно. Но, вернувшись в гостиницу, нашел ее у себя в номере — какая-то добрая душа принесла.
«Как сейчас помню, — рассказывает он, — рыбок было восемьдесят семь. А как умудрился про фотоаппарат забыть — ума не приложу».
 |
| Фигуры на шахматной доске |
Бег с препятствиями
Вот еще один номер, который недолго держался в репертуаре Михаила Куни. Выглядел он так. Ассистент проходил по залу и раздавал квадратные куски картона. Одновременно с ними он вручал горсть шашек. Картонок было 25, шашек — около тысячи. Нужно было разложить шашки на картонке и держать ее перед собой.
После этого Куни спускался со сцены в зал и, пробегая по нему, говорил, бросая беглые взгляды на картонки: 41 шашка, 38, 53... Зрители принимались считать и убеждались, что артист правильно назвал число шашек.
«Очень трудный номер, — говорит Михаил Абрамович. — В зале порой освещение не ахти какое, шашки очень трудно разглядеть, считать их приходится буквально на бегу, к концу пробежки я совершенно без сил, а зрители... а зрители принимают этот номер с прохладцей. По-видимому, для публики он не эффектен. Обидно: этот опыт (лицом к лицу со зрителем) должен был, на мой взгляд, рассеять какие бы то ни было сомнения, порой возникающие в зале.
Гроссмейстер признает себя побежденным
Когда шахматист играет, не глядя на доску, это всегда производит сильное впечатление. Какая нужна память, чтобы помнить расположение 20–30 фигур и тем более рассчитывать вслепую множество вариантов в поисках самого сильного хода!
Может показаться, что у Михаила Куни прекрасные данные, чтобы стать шахматистом исключительной силы. Но нет, он играет в шахматы на уровне всего лишь хорошего любителя. И тем не менее однажды ему довелось удивить гроссмейстера.
Иногда он выступает с таким номером: просит кого-нибудь из публики расставить фигуры на шахматной доске в самом произвольном порядке. Бросив на нее взгляд, он запоминает расположение фигур и без труда говорит, отвернувшись, на каком поле стоит черный конь или белая ладья, какая фигура занимает поле а6 или с4 и т.д.
Куни думал, что на шахматиста, тем более хорошего шахматиста, номер этот большого впечатления не произведет. И — ошибся. Однажды на его концерте присутствовал гроссмейстер N2. Кажется, ему уже сам бог велел вступить с Михаилом Куни в состязание. Он и в самом деле попробовал. Только ничего у него не вышло. Запомнить расположение фигур, то, с чем Куни легко справлялся, гроссмейстер не смог. Для него в расположении фигур не было никакой логики и смысла, поэтому тренированная память шахматиста оказалась бессильной.
Иду на грозу!
8 июня 1966 года для Михаила Куни было тяжелым днем. «За один вечер я сделал столько ошибок, сколько не случается за гастрольную поездку, которая длится несколько месяцев», — вспоминал он.
Опыты приходилось переделывать по нескольку раз, пока они не выходили успешно. Уж насколько уверенно берется Михаил Куни запомнить двадцатизначное число, а тут это получилось только со второго раза. А номер с вращающимися досками в тот злосчастный вечер так и не получился.
Зрители, которые видели его раньше, просто диву давались: что случилось с артистом, не болен ли? «Нет, — говорит Михаил Абрамович, — я не был болен. Просто не мог себя как следует мобилизовать, сконцентрировать волю и внимание. И я даже знаю, почему: в тот вечер над Москвой была страшная гроза. В грозовые дни мне всегда трудно работать. Но что поделаешь, расписание гастролей ведь составляют без консультаций с синоптиками. Отменять же концерт из-за грозы — это значит выгнать несколько сот зрителей под проливной дождь. Так что мне, как футболистам, приходится выступать в любую погоду. Гроза так гроза, вот я и «иду на грозу», — заканчивает он шутливо.
С днем рождения!
 |
| Вращающиеся доски с числами |
Разные бывают ошибки у артиста. Об одной Михаил Куни вспомнил с удовольствием. Нужно было ему назвать число, месяц и год рождения женщины, которая поднялась на сцену в ответ на приглашение: прошу в помощники нескольких человек из зрительного зала. Она написала на доске: 19 сентября 1933 года. Записи этой Куни видеть не мог. Он подошел к женщине, взял ее за руку и... поздравил с прошедшим днем рождения, который был накануне. Потом сказал: вы родились 15 мая 1929 года. Ассистент стоял наготове и тут же повернул к публике доску с записью, которую сделала женщина. В зале возник тревожный гул. Михаил Куни взглянул на доску, потом перевел взгляд на женщину, ничего не понимая. Не мог он тут ошибиться! Женщина тоже, судя по всему, была в замешательстве. Срывающимся голосом она сказала залу: Он верно сказал! И обратилась к Куни: Простите меня! Вы не ошиблись, здесь моя вина. В доказательство она вынула из сумочки свой паспорт. Куни раскрыл его и прочел: 15 мая 1929 года. Показал паспорт тем, кто был на сцене. В зале грохнул хохот.
Круги перед глазами
Самый эффектный номер в программе Михаила Куни — вращающиеся доски с числами, которые он складывает. Любопытно, как этот номер родился. Начинал Куни с неподвижными досками. Они были закреплены так, чтобы их можно было поворачивать к зрителю и чистой стороной и исписанной. Однажды после концерта Куни случайно бросил взгляд на использованную доску. На ней был столбец четырехзначных чисел, написанных «вниз головой». Он машинально стал их складывать. Чтобы облегчить себе работу, он решил мысленно перевернуть их, поставить, так сказать, с головы на ноги. После этого сложил их, как это всегда делал. И понял, что для него не существенно, в каком положении находится доска с числами. Даже если она будет вращаться, если он успеет разглядеть цифры, он их запомнит, а подсчитать их уже не составит особого труда. Сначала он делал опыт с одной вращающейся доской, а сейчас — сразу с пятью.
С этим номером он всегда выступает в первом отделении. Как-то произошел курьезный эпизод. В конце вечера, когда Куни отвечал на вопросы зрителей, его спросили, помнит ли он расположение цифр на вращающихся досках. Да, — сказал он. Помощник вынес на сцену доски, и Михаил Куни стал называть по памяти цифры. Но вместо обычных аплодисментов, которыми зал встречает такое повторение, было ледяное молчание. Куни обернулся и обмер: он называл не те цифры. Память сыграла с ним еще одну злую шутку: он называл цифры, с которыми имел дело за день до этого. Кто-то из зрителей, пришедший второй раз подряд, подтвердил это, показав свои записи. Куни пожаловался зрителям на свою забывчивость и затем повторил цифры этого дня.
Коварная простота
Любопытная вещь: больше всего ошибок выпадает на долю опытов, которые сам Куни считает легкими. С трудными своими номерами справляется гораздо успешнее. Объясняет он это просто: перед сложной задачей он более собран, сильнее ощущает чувство ответственности, напрягаются и подстегиваются воля, внимание, наблюдательность, обостряется зрительное восприятие и т.д., но стоит ослабиться одному какому-нибудь звену, и неизбежно произойдет ошибка.
Среди его опытов есть такой. К доске, разделенной меловой линией на две части, вызываются двое зрителей. Ассистент просит каждого рисовать на своей половине кружки размером с пятак и предупреждает: пусть их будет как можно больше. Количество кружков бывает разное. Иногда, стараясь, видимо, облегчить артисту задачу, рисуют кружков поменьше. Вот тогда-то он и ошибается. Михаил Абрамович рассказывал, как однажды он допустил позорную промашку, ошибись при суммировании числа кружков на левой и правой половинах доски: сложил 26 и 27 и получил в результате 55. Хорошо еще, что перед этим он вслух произнес половинчатые результаты: зрители восприняли его ошибку как преднамеренную. Не укладывалось в голове, что Куни может так ошибиться.
«Никогда намеренно не ошибаюсь, — говорит он. — Каждая моя ошибка дорогостоящая. Повторяя неудачный опыт, всегда нервничаешь, а это мешает собранности. Чтобы застраховать себя от ошибок, я всегда прошу: рисуйте больше кружков, вращайте доски быстрее. Чем сложнее опыт, тем легче мне его проводить».
Аплодируют физики
Памятная история произошла с ним в городе физиков — Дубне.
Вышел на сцену, здоровается с залом. В первом ряду — Курчатов, Векслер, Бруно Понтекорво. Ну, — думает Куни, — предстоит тяжелый бой, цифрами тут не удивишь. И решает, исполнившись азарта, продемонстрировать им запоминание не двадцатизначного числа, как обычно, а сороказначного. Хотя он делал это впервые, опыт прошел успешно. Но зал воспринял это довольно холодно. Опыт с вращающимися досками тоже не произвел почему-то сильного впечатления. Дальше шел номер с запоминанием последовательности цветных дисков. Желая показать публике, насколько этот номер труден, Куни предложил кому-нибудь из зрителей проверить свою цветовую память. И опять незадача: вышла какая-то женщина-физик из Чехословакии и правильно назвала 9 из 12 дисков. Оставалась одна надежда: номер с рисованными кружками. Тут Куни с отчаяния решился на весьма рискованный шаг: попросил, чтобы кружочков было как можно больше. Предупредил, что можно рисовать один в другом и даже пересекающиеся кружки.
«Пока их рисуют, — вспоминает Куни, — я беседую со зрителями. И вдруг замолкаю: зал смеется. Ну, думаю, если в зале смех, то на доске, должно быть, одни слезы. Оборачиваюсь — в глазах у меня потемнело. Боже, второй раз эдак-то доску не разрисуешь. Однако количество кружков определить нужно, причем, во-первых, быстро, а во-вторых, точно. Рывок к доске. Две-три секунды, и называется число: сто шестьдесят семь. Подсчитать я вам их подсчитал, — сказал я зрителям,— но проверить меня вам будет нелегко. Делегаты зрительного зала потратили на проверку минут пять. Все сошлось: они насчитали 167 кружков. Вот тогда-то лед и тронулся. Потом, после выступления, я выяснил, почему физики столь прохладно встретили мои первые номера. Они, оказывается, решили, что я им показываю просто фокусы. И только когда убедились, что опыты серьезные, стали относиться к ним с уважением».
Вот отзыв, подписанный ученым секретарем Объединенного института ядерных исследований:
«Если бы мы не были физиками, то крайне трудно было бы поверить, что человеческий мозг во взаимодействии с внешней средой способен совершать такие чудеса. Дубна, 12 апреля 1959 года».
Если вам не довелось быть на концерте Михаила Куни, то постарайтесь воспользоваться первой же возможностью увидеть его на сцене. Не пожалеете. И если повезет, увидите, как он ошибается. Только вряд ли вам повезет: ошибки у него бывают редко.
1 Профессор Владимир Антонович Гораш (1878 – 1942) — видный советский хирург-уролог, возглавлявший в 1925–1926 гг. кафедру урологии Ленинградского института усовершенствования врачей. Автор метода нефропексии, который носит его имя.
2 Судя по информации в книге «Феномен Михаила Куни» (стр. 83–84) под гроссмейстером N подразумевался чемпион мира Михаил Моисеевич Ботвинник.
Очерк Н. Воскресенской и В. Тоболева в журнале «Знание — сила» не сопровождался иллюстрациями. В данной публикации использованы изображения из книги М.М. Кунина «Феномен Михаила Куни».