Russian Association of Magicians

СЕН-ТЕН-АЙ (Михалина) Блюма Николаевна (1931 – 2009)

Сен Тен-Ай (в замужестве Михалина Тен-Ай) Блюма Николаевна (17.12.1931, Хабаровск – 12.04.2009, Москва) — артистка Московского цирка на сцене, мнемотехник. По происхождению кореянка, из семьи репрессированного. Необычное имя Блюма (от немецкого «Blume» — цветок) получила при крещении от крестной матери, немки по национальности.

После репрессии отца переехала с матерью Екатериной Ивановной Ким из Актюбинска (Казахстан) в Кировобад (ныне Гянджа, Азербайджан).

В 1951 году начала работать с системе «Циркобъединение», была нижней в составе японской акробатической группы Георгия Исияма. В мае 1952 года по инициативе С.В. Ван Тен-Тау принята в Московскую дирекцию «Цирк на сцене». Работала ассистенткой С.В. Ван Тен-Тау, затем совместно с артисткой Зейнебель Исияма стала выступать в жанре мнемотехники.

14 ноября 1953 года заключила брак с Евгением Ильичем Михалиным (р. 22.01.1929), который усовершенствовал номер мнемотехники и стал ее напарником по сцене. Супруги активно выступали до 1990 года. Много гастролировали. Обслуживали тружеников целины, строителей БАМа, участвовали в культурных программах Олимпиады (1980) и Игр доброй воли (1986) в Москве.  В летний период обычно работали в Зеленом театре на ВДНХ. В течение 20 лет художественным руководителем четы Михалиных был выдающийся иллюзионист С.В. Ван Тен-Тау.

По завершении артистической карьеры Блюма Николаевна вплоть до 2000 года работала в ВТМЭИ, официально в должности помощника режиссера, однако фактически круг ее функциональных обязанностей был значительно шире.

Как дочь репрессированного являлась членом общества Мемориал. Похоронена на Новом Ховринском кладбище (Московская обл., Мытищинский район, Осташковское шоссе, близ деревни Бородино).

Отец, Николай Сен Кван-Су (1906, Хван-Хядо, Корея – 1938, Актюбинск, Казахская ССР) — личный парикмахер маршала В.К. Блюхера, по национальности кореец. Был репрессирован вместе с окружением легендарного военачальника. В январе 1938 года арестован без предъявления обвинений. Решением НКВД СССР от 5.09.1938 за принадлежность к японской разведке приговорен к высшей мере наказания. Приговор приведен в исполнение в 20 км от города Актюбинск. Реабилитирован в 1999 году. В настоящее время на братской могиле, где похоронен Сен Кван-Су и другие репрессированные, установлен обелиск.

Сын, Виктор Евгеньевич Михалин (р. 10.07.1956, Москва) — музыкант, участник рок-группы «Автограф», длительное время сотрудничал с популярными исполнителями А.Б. Пугачевой, К.Э. Орбакайте, А.В. Свиридовой.

Сочинения:

  1. Он жил под куполом небес... Книга воспоминаний о В.А. Мильруде. М.: ООО «Комментарий», 2007, стр. 68–76.

Литература:

  1. Поняэ З. Этот обычный и столь необычный цирк // Кагул, Молдавская ССР: газета «Красный Октябрь», № 33 (3815), 17.04.1977, стр. 4;
  2. Благодарность артистам // М.: газета «Правда», № 118 (22183), 28.04.1979, стр. 6;
  3. Струнин А. Праздник мастерства // Гродно, Белорусская ССР: газета «Гродненская правда», № 213 (9953), 7.11.1981, стр. 4;
  4. Днепров А. Чудеса без чудес // Газета «Молодежь Алтая», № 249 (8095), 30.12.1981, стр. 3;
  5. Кнаховский Я. Московский цирк — гость клайпедчан // Газета клайпедского горкома КП Литвы «Советская Клайпеда», № 252 (10941), 2.11.1983, стр. 6;
  6. Марьяновский В.А. На волне памяти // Советская эстрада и цирк, 1984, № 5, стр.16–17;
  7. Юлаева Т. Московский цирк на сцене // Город Брежнев, ныне Набережные Челны: газета «Знамя коммунизма», № 24 (5221), 4.02.1986, стр. 3;
  8. Теслев Ю. Старые и новые друзья // Газета «Евпаторийская здравница», № 43 (13108), 4.03.1987, стр. 4;
  9. Переводчиков В.А. Пройти сквозь стену (записки бродячего фокусника). Кемерово: ООО «Офсет», 2008, стр. 158.

Благодарим Надежду Александровну Лемберт за предоставленные материалы и деятельное участие в сохранении о памяти о дуэте Михалиных.


Отрывки из статьи З. Поняэ «Этот обычный и столь необычный цирк»

Газета «Красный Октябрь», № 33 (3815), 17.04.1977, стр. 4, (город Кагул, Молдавская ССР)

На сцене актового зала педагогического училища имени А.С. Макаренко артисты коллектива № 5 Московского цирка веселят публику: выступают дрессированные собачки, жонглеры, молодой иллюзионист Рафаэль танцует с волшебной палочкой, Сен Тен-Ай угадывает любую фамилию выдающихся писателей, композиторов, которую зрители шепотом называют артисту Евгению Михалину, спустившемуся к ним в зал, Валентин Валяев прогуливается по проволоке, затем, сев на стул и установив пюпитр на ногу, играет на кларнете, клоун Петр Кукушкин смешит зрителей своими веселыми проказами... И взрослые, и особенно маленькие зрители смотрят представление глазами, полными восхищения и удивления.

 

Из зрительного зала цирк всегда кажется необычным, чем-то сверхъестественным. Но за кулисами цирк обыкновенный. Здесь цирк означает много-много работы.

— Я подхожу к Сен Тен-Ай и Евгению Михалину:

— Вы выступаете на сцене вместе...

— Да, мы всегда вместе — и на сцене, и дома — 25 лет, — весело говорит Евгений Михалин.

— 25 лет? Многие из зрителей не дают вам и 30.

— Секрет артиста: всегда выглядеть молодым.

— Да, сидя в зале, я убедилась, что у вас есть еще один секрет. Я имею в виду секрет номера, который вы с таким успехом показали вместе с вашей женой. Как удается вам, Сен-Тен-Ай, угадывать имена зрителей и те имена, которые они называли вашему мужу в зале почти шепотом? Наверное, здесь есть какая-то техника?

— Конечно, у нас есть свои секреты, которые зрителю не нужно знать по той причине, чтобы он почувствовал, что он в цирке...

— Да, это секрет, который лучше оставлять нераскрытым. Ведь главное все же — удовольствие, впечатления, которые уносит зритель из цирка. Расскажите, пожалуйста, немного о себе.

— Я родилась в Хабаровске. Сначала выступала в группе акробатов знаменитого Георгия Исияма. С 1955 года начала выступать с номером мнемотехники.

— Бывают ли у вас трудности на сцене?

— Скорее курьезы. Во время землетрясения мы были в Копчаке Чадыр-Лунгского района, и случилось так, что именно мы выступали на сцене. Когда начались толчки, зал подумал, что это я заколдовала, а увидев, что тряска не прекращается, люди испугались и некоторые начали даже кричать: «Сгинь, нечистый!». Но нужно сказать, что публика в Молдавии очень и очень гостеприимная, очень восприимчивая. Именно такую публику и желают артисты.


Чудеса без чудес

Статья Ал. Днепрова в газете «Молодежь Алтая», № 249 (8095), 30.12.1981, стр. 3

ЧУДЕСА БЕЗ ЧУДЕС

Когда артисты Московского цирка Блюма Сен Тен Ай и Евгений Михалин под аплодисменты покидают зал, ошеломленный зритель наверняка пытается ответить на вопрос: как? Каким образом происходит то диво-дивное, свидетелем и участником которого он только что был?

— Все ясно, Толик, абсолютно все. Я их раскусил, — захлебываясь словами, ораторствовал после представления, идущий впереди меня рослый парень. — Передатчики у них. Понимаешь, микропередатчики.

— А как же иначе, — согласился товарищ. — Электроника, она, брат, ныне сила.

— Это еще что, — рассмеялись Блюма Николаевна и Евгений Ильич, когда я им пересказал невольно подслушанный диалог. — Бывало, местные радиолюбители на полном серьезе каждый раз искали волну, на которой, дескать, мы «общаемся». О мелочах и говорить не приходится. И пиджак случалось снимать перед недоверчивыми, и в гримерной, и в домашней обстановке, развеивать их заблуждения. Но все равно находились скептики из разряда неподдающихся.

Здесь, видимо, самое время хотя бы вкратце поведать, что же это за номер такой удивительный, в чем суть его. Для тех, кто еще не видел.

На первый взгляд, происходящее выглядит предельно просто. Выходят Он и Она. Он отправляется к зрителям, «секретно» называющих ему фамилии известных людей, живших или ныне здравствующих на нашей планете: актеров, полководцев, ученых, политических деятелей... После чего, в игру вступает Она, отгадчица. Должная дать краткую, но емкую справку касательно того или иного славного имени. Вот и все действо, длящееся 10–12 минут: вопрос — ответ, вопрос — ответ.

Действительно, сюжет как будто не из замысловатых. Если бы не одна деталь, небольшая, но весьма и весьма существенная. Сен Тен Ай стоит в центре манежа, метрах в 25–30-ти от партнера. Но, едва последний успевает услышать фамилию, как следует ответ. Мало того, с каждым последующим шагом Михалина по залу время на отгадки уплотняется, спрессовывается до секунд, моментами даже до долей секунды, и зрителю остается только изумляться. А потом уж, придя в себя, гадать: что и как?

— Так и быть, — сказали они. — Мы готовы открыть нашу жгучую тайну, записывайте.

Прежде всего, давайте расшифруем название номера. «Мнемотехника» в переводе с греческого означает «Искусная память». Для имеющего ее, сотворить «чудо» дело несложное. Надо иметь под рукой различные энциклопедии, словари, чтобы знать несколько тысяч биографий. Регулярно следить за прессой, радио, телевидением, дабы не отстать от жизни вообще и не прозевать новоявленную знаменитость в частности. И, конечно, разработать несколько систем специальных кодов. Вот, пожалуй, и все. Остальное даст практика. У нас, например, она длится двадцать шестой год.

Еще бы им не поражать воображение — скажет иной читатель, за 26 лет выступлений, конечно же, можно отточить наработанность до автоматизма. А я вот держал в руках общую тетрадь, обыкновенную с виду и необыкновенную по содержанию (шесть тысяч фамилий для ежедневного тренинга), и думал о том, сколько же напряженнейшего труда скрыто за каждой строкой. Ведь подумать только — хранить в памяти шесть тысяч биографий! Без права на ошибку.

— И все-таки, к сожалению, ошибки иногда случаются. У нас ведь вся работа на предельном внимании. Чуть расслабился — жди беды. Это только кажется, что мне, идущему по рядам с улыбкой, легче легкого. На самом деле внутренне я, как сжатая до предела пружина. Я — ведущий, от меня поступает сигнал не радио, конечно). То есть должна исключаться малейшая неточность. И сложность не только я высоком ритме подачи информации несколькими способами, не в том, что я держу в памяти одновременно две фамилии. Порой такие вопросы задают, что сразу и не сообразишь, как отреагировать. Ну, например, называют фамилию вратаря местной команды. Для публики он, несомненно, фигура первой величины, а каково нам? Особенно Блюме Николаевне. Ведь, в отличие от меня, она, кроме фамилии, должна знать и некоторые моменты, если так можно выразиться, сопутствующие жизни героя.

— Евгений Ильич прав, нельзя нам отвлекаться, даже на мгновение. Когда я работаю, никого и ничего не вижу, поле моего зрения — только партнер. Актрисы из других номеров порой удивляются: неужели не заметила, какая прелестная шляпка в первом ряду или, скажем, какого необыкновенного фасона платье? Им-то что, им можно.

И все же трудные вопросы нам нравятся, интересней работать. Да и зритель в этом случае получает больше удовольствия. Помню, какой бурной была реакция одного болельщика, когда он в ответе услышал не только, кто такой Пеле, но и полное его имя — Эдсон Арантес до Нассименто.

Признаюсь, идя на встречу, я в общих чертах представлял, что происходит в номере «Мнемотехника». Но, ради чистого, как говорят ученые, эксперимента, не удержался, заготовил впрок несколько редко встречающихся фамилий. Любопытно было — сумею ли «засечь» условный сигнал, находясь, что называется, рядом сразу с обоими участниками номера? Увы, вынужден констатировать: разгадать хитрости не удалось, хотя и следил во все глаза. Трудные фамилии, «тайно» написанные на бумаге, были «прочитаны» без видимых усилий.

Говорили мы в этот вечер о многом, не только о цирке. И, не скрою, было приятно находиться в обществе умных, приветливых людей. Для которых «чудеса» — это каждодневный труд. Нелегкий, но благодарный. Потому, как они всегда надеются, что славное имя, прозвучавшее с манежа, пусть ненамного, но расширит чей-то кругозор. А, может быть, позже даже станет поводом для более близкого знакомства с историей человечества. Им, во всяком случае, очень хочется, чтобы было именно так.

 

Ал. Днепров
Фото А. Волобуева


На волне памяти

Статья Виктора Александровича Марьяновского в журнале «Советская эстрада и цирк», 1984, № 5, стр.16–17

НА ВОЛНЕ ПАМЯТИ

Возьмите номер почти любого жанра — а нем все запрограммировано, точно уложено в прокрустово ложе сценария. Каждый трюк, движение, жест, а если оно есть, то и слово, выверены, повторяются изо дня в день. Если и случаются отклонения, то это исключение, причем вынужденное, рожденное какими-либо непредвиденными обстоятельствами. И, пожалуй, лишь в номерах мнемотехники, каждый вовлеченный в действие зритель может изменить его течение, поставить перед артистами труднейшую задачу.

«Назовите известного деятеля», —
спрашивает Евгений Михалин

Обычно на манеж или сцену выходят двое, Он и Она. Он отправляется к публике и просит загадывать (естественно так, чтобы не услышала стоящая в 25-30 метрах партнерша) фамилии известных людей: писателей, ученых, общественных деятелей, полководцев, артистов, спортсменов. А партнерша, отгадчица, если можно так ее именовать, должна в считанные мгновенья объявить во всеуслышание, чье имя назвал зритель, чем оно знаменито.

Зритель, да и читатель, отлично понимает, что никакого чуда не происходит. И все же, когда видишь выступления мастеров мнемотехники и в частности выступления Тен Ай и Евгения Михалиных, о которых пойдет речь, становишься в тупик перед способностью отгадчицы молниеносно отвечать на «тайные» вопросы зрителей, перед эрудицией, какую они при этом проявляют.

Знатоки цирка, эстрады, просто наблюдательные, сметливые зрители знают, что в основе мнемотехники лежит код, в частности, он может быть основан на нескольких словах, вариации которых помогают партнерше «угадать», кого задумали зрители. Но даже зная, что в основе лежит код, не перестаешь удивляться. Ведь фраза, с которой обращается Евгений к партнерше, состоит максимум из трех слов. Какая же нужна согласованность, слаженность дуэта, какая ювелирная отработка взаимодействия, чтобы так понимать интонацию, звучание голоса, практически избегая срывов, «накладок»!

О сложностях, которые им приходится преодолевать, говорит хотя бы такой пример. Только на одно из выступлений артистов, где мне довелось побывать, продолжавшемся одиннадцать минут, были отгаданы сорок две фамилии людей, представляющих все области культуры, науки, искусства, военного дела, политической жизни. Среди них Маресьев и Пржевальский, Чапаев и Джек Лондон, Радищев и Репин, Гагарин и Блок... И Тен Ай не только безошибочно их назвала, но и каждому дала характеристику, о каждом сообщила краткие данные.

...Как же можно добиться того, чтобы в мозгу образовалась устойчивая «картотека» из нескольких сотен фамилий, чтобы каждый вечер по условному знаку партнера мгновенно и безошибочно называть ту или иную из них, давать о них биографические сведения.

— Сотен? — улыбается Тен Ай. — Вот, взгляните...

Она протягивает мне обычную общую тетрадь в черном клеенчатом переплете. В ней свыше... шести тысяч фамилий.

Можно представить, какой стоит за этим огромный труд: выборка из энциклопедий, словарей, справочников, периодических изданий. Но ведь это только полдела: надо не только закрепить весь запас знаний в тайниках памяти, но и постепенно освежать его, ежедневно мысленно перебирать листки этой «картотеки».

Процесс накопления фактического материала нескончаем — жизнь все время идет вперед, во всех областях жизни постоянно появляются новые герои. Поэтому каждый день у Михалиных начинается с просмотра газет, журналов и в общую тетрадь заносятся имена тех, кто сейчас на слуху у советских людей.

— Для нас — отстать от жизни хоть на один день, — говорит Евгений Ильич, — значит рисковать на сцене. Чтобы избежать этого, надо, кроме каждодневного повторения имеющегося материала, хорошо знать, чем сегодня живет страна, знать даже специфику того города, куда собираешься ехать.

И все же, как ни тщательно готовятся к выступлению Михалины, непредвиденная  случайность  может  возникнуть.

— И какая же самая «опасная» аудитория? Где можно скорее всего ждать «подвоха»?

— Пожалуй, больше всего неожиданностей таит молодежная аудитория, — после недолгого раздумья говорит Михалин, — в ее среде очень популярен спорт. Сколько здесь разных видов! Да и чемпионы, рекордсмены меняются так часто. Вот и, попробуй, угонись за ними. А как много у юного поколения кумиров в искусстве! Так что приходится не отставать от веяний моды...

 

Тен-Ай отвечает на вопрос

В программе выступлений Михалиных не только «угадывание» фамилий известных людей.

— Имя этого человека? — спрашивает Евгений у своей партнерши, останавливаясь возле одного из кресел.

— Николай Грознов.

— А его дочери?

— Изабелла!

Ответы следуют мгновенно. Ни секунды промедления.

А где в этом случае «спрятан» шифр общения? И как достигается такая молниеносная реакция отгадчицы?

— Условный сигнал и тут находится «внутри» фразы, с которой я обращаюсь к партнерше. «Кодовое слово» как бы укрыто среди других. Конечно, имеются в моем вопросе и другие скрытые знаки, голосовые особенности, незаметные для окружающих. Что касается быстроты реакции Тен Ай, то, как мне кажется, кроме удобного, лаконичного кода, который взят нами на вооружение, это результат огромной сосредоточенности, с которой мы выходим к публике.

Да, собранность от артиста-мнемотехника требуется огромная. Мне довелось наблюдать, как готовится к выступлению Тен Ай. Задолго до начала номера она «уходит в себя», как бы мысленно «прокручивает» возможные варианты. Трудно приходится Евгению. Он ведь несет и другие обязанности: руководит коллективом «Московские сувениры», является его концертмейстером. Но в минуты, которые предшествуют выходу на сцену, Михалин отключается от всего, что происходит вокруг, все его мысли и чувства сфокусированы на предстоящих «микропоединках» со зрителями.

А вот говоря о коде, Евгений Ильич явно поскромничал — ведь это его детище.

Будучи по образованию музыкантом (он учился по классу рояля в Московской консерватории у Б. Гольденвейзера), Михалин, работая еще пианистом в цирковом коллективе Ван-Тен-Тау, впервые в жизни увидел выступление дуэта мнемотехников — Зейнебель Иссияма и Сен Тен Ай. Трудно сказать, кто произвел большее впечатление на Евгения — сама Тен Ай или избранный ею жанр. Правда, брачный союз состоялся все же раньше, чем творческий...

Около трех лет проработали они вместе, пока после мучительных поисков Михалин не пришел к тому коду, который верно, безотказно служит им уже более четверти века...

...Очередное выступление Михалиных подходит к концу. Сегодня прошло оно особенно напряженно, «на нерве», публика собралась въедливая, эрудированная; диапазон вопросов был широк: от Чарльза Дарвина и Баруха Спинозы до академика Сергея Павловича Королева и Янки Купалы. И все же ответы Тен Ай были, как всегда, мгновенными, точными, изящными.

Уже двадцать восемь лет выходят ежевечерне на сцену и манеж Сен Тен Ай и Евгений Михалины. И каждый раз на наших глазах происходит, хотя и объяснимое, но чудо. А что может быть дороже для цирка, чем умение творить диво-дивное?

Вик. Марьяновский

Фото