Russian Association of Magicians

ГОЛЬДШТЕЙН (ДАРАЕВ) Давид Наумович (1891? – ?)

Помогите с информацией об этом человеке!

Гольдштейн (псевдоним Дараев) Давид Наумович (1891? – ?) — эстрадный счетчик-моменталист, разработчик и популяризатор методов устного счета. Пришел на эстраду в 1929 году после победы в публичном состязании с известным менталистом Арраго Романом Семеновичем (1883 – 1949). Давид Гольдштейн всегда стремился донести до зрителей идею, что при достаточной настойчивости любой желающий способен достичь тех же, если не больших результатов, поскольку в основе быстрого счета лежит не врожденный талант, а интенсивные тренировки и знание специальных математических способов и приемов. Это коренным образом отличало выступления Гольдштейна от представлений других менталистов, которые, как правило, настаивали на своей уникальности и необыкновенных природных задатках. Уйдя с эстрады в 1956 году, Д. Гольдштейн продолжил работать в области популяризации разработанной им техники быстрых вычислений, демонстрировал возможности этой техники в научных и учебных заведениях. Д.Н. Гольдштейн — автор двух учебных пособий и ряда статей по вопросам оптимизации устных вычислений.


Сочинения:

  1. Счет и искусство // Цирк и эстрада, № 22–23 (71–72), декабрь 1929, стр. 8–9;
  2. Курс упрощенных вычислений. М.: Гос. учебно-пед. изд., 1931;
  3. Техника быстрых вычислений. М.: Учпедгиз, 1948.

Литература:

  1. ? // Радиослушатель, 1930, № 1;
  2. Леонович А. Гениальность или метод? // Наука и жизнь, 1979, № 4, стр. 87–89.

Статья Д. Гольдштейна «Счет и искусство»

Опубликовано в журнале «Цирк и эстрада», № 22–23 (71–72), декабрь 1929, стр. 8–9

Счет и искусство

В программе цирков всегда были счетчики и феноменальные математики, в несколько секунд производившие в уме удивительные вычисления. Обычно объяснялись эти номера «гениальностью», «феноменальной памятью» и т.п. Но есть один момент, заставлявший усомниться в том, что может быть только такое объяснение. Дело в том, что большинство таких цирковых математиков были профессиональными циркачами, переходившими на этот номер после работы в другом жанре. Так, например, Конора, прежде чем стать мировым счетчиком, работал в цирке же и как будто математических способностей не обнаруживал Володя Зубрицкий был сыном циркового артиста и вырос в цирке. Уже это рождение математических «гениев» почти исключительно в цирковой семье подозрительно. Другими словами — можно предполагать, что циркачи, вообще проявляющие колоссальную волю к тренировке, не задаваясь никакими теориями, просто выработали особые методы счета, позволившие им, после тренировки, превратить математику в блистательное зрелище.

Между тем, опыт цирка был бы интересен и для счетной практики. Вот почему особенно интересна статья т. Гольдштейна, утверждающего, что никакой гениальности для быстрого счета не надо, что человек средних способностей может обучиться такому счету в две, три недели. В помещаемой нами статье т. Гольдштейн раскрывает некоторые приемы быстрого счета.

Счетная мысль в своей отрасли неустанно ищет путей, по каким она могла бы отражать и контролировать достижения и состояние той или иной отрасли хозяйства. Хотя достояние счетной мысли на сегодняшний день далеко опередило Сиверса (автор дореволюционного руководства по бухгалтерии), но, к сожалению, при наличии даже новых, форм учета, счетных машин, мы не на высоте требований сегодняшнего дня. Сплошь и рядом мы наталкиваемся на несвоевременную сдачу отчетов, на громоздкость аппарата и т.д. Если задержка здесь объясняется отчасти несовершенством самого учета, то не в меньшей степени она объясняется и осложнениями чисто технического порядка: отсутствие квалифицированной силы, надлежащего порядка, отсутствие счетных машин и т.д. Последнее обстоятельство побуждает нас остановиться на необходимости рационализировать старые методы счисления и тем самым компенсировать тот пробел, какой создает отсутствие надлежащего количества счетной аппаратуры. Ведь наряду с выпуском тракторов мы совершенствуем плуг... Аналогично обстоит вопрос в отношении старых форм счисления. Последние настолько поддаются переработке, что они порой с успехом могут заменить некоторые функции счетной машины.

Эта переработка, к сожалению, до сих пор является лишь достоянием слишком ограниченного круга лиц, которых буквально можно пересчитать по пальцам (Арраго, Мелентьев и автор настоящей статьи), и дальше эстрады эти методы не нашли себе применения. Я разрешу себе остановиться на иллюстрации метода с тем, чтобы доказать, что методология удивительно проста и доступна усвоению каждым.

Числа имеют свою типизацию, причем каждый тип встречается довольно часто и позволяет дать результат действия (подчиняясь, конечно, известному математическому закону) эффектно и быстро. Допустим, даются два числа, близко отстоящие от 100, например, 87×96. Старые способы вычисления рекомендуют отыскать результат либо простым умножением, либо умножением (87×100)–(87×4). Тот и другой способ не позволяют дать результат в уме достаточно быстро. В то же время есть возможность отыскать таковой другим путем, в уме, весьма легко и быстро, а именно:

  1. Находим дополнения до 100 обоих чисел (100–87=13, 100–96=4).
  2. Отнимаем от одного из данных чисел дополнение другого числа и получаем первые два знака результата (87–4=83).
  3. Произведение обеих дополнений дает последние два знака результата (13×4=52). Таким образом результат 87×96=8352.

Другой пример: два числа с одинаковой цифрой десятков; сумма же цифр единиц равна 10. 68×62.

Первые два знака результата получаем, умножая число десятков на себя увеличенное единицей (6×7=42), вторые два знака равны произведению единиц (8×2=16), таким образом результат равен 4216.

Цифры десятков обоих чисел разнятся на единицу; сумма цифр единиц равна 10. 73×67.

Орудуем только большим числом, а именно:

  1. От квадрата числа его десятков отнимаем единицу, получаем первые два знака результата (7×7=49; 49–1=48).
  2. Берем дополнение до 100 квадрата цифры единиц и получаем последние два знака результата. (3×3=9; 100–9=91), таким образом результат равен 4891.

Этими примерами не исчерпывается, конечно, число возможных интересных случаев. Размеры статьи не разрешают остановиться на них более детально. Считаю своим долгом указать, что эти случаи кое-где приведены в специальной литературе, но, к сожалению, почти никем не систематизированы, почему в большинстве случаев и неизвестны.

Демонстрация мгновенных вычислений в уме на эстраде — явление не нового порядка, хотя и редкое, ибо требует знания метода и, конечно, тренировки. Если раньше полагали, что знаменитые счетчики — феномены своего жанра, то сейчас твердо установлено, что феноменальность сводится к методу, т.е. к способу упрощенных вычислений. Знание этого метода и тренировка гарантирует возможность применения его в практике. Практическая его целесообразность, учитывая острый недостаток счетной аппаратуры, несомненна, и отсюда возникает необходимость популяризации метода. Искусство является одним из лучших популяризационных средств с точки зрения проведения той либо иной идеи в жизнь.

Эстрада, клубные площадки, цирк, как проводники видов искусства, должны учесть те воспитательное значение, какое приобретает жанр счетчиков, и широко открыть ему дорогу на своих подмостках, тем паче, что и предложение этого вида искусства весьма ограничено. Хозяйственники в своих требованиях вовсе не обнаруживают спроса на этот жанр, а на его предложения реагируют весьма инертно. Хозяйственникам раз навсегда ответить: осознана ли ими их роль, как проводников идейного искусства в массы, и не лучше ли вытеснить подчас ничем не оправдываемую халтуру подлинным культурным экспериментом.


Отрывки из статьи А. Леоновича «Гениальность или метод?»

Опубликовано в журнале «Наука и жизнь», 1979, № 4, стр. 87–89

Гениальность или метод?

10 декабря 1929 года. В Коммунистической аудитории МГУ должно произойти событие, интересное чрезвычайно: состязание двух эстрадных вычислителей. Один из них — признанный мастер устного счета Арраго, другой — мало кому до той поры известный Давид Гольдштейн.

Имя Арраго, необычный характер состязания, эффектная реклама и дешевизна билетов сделали свое дело — аудитория еле вмещала желающих. Новичок нервничал: шутка ли — сражаться с таким противником! Но это вызывало и внутреннее сопротивление — не теряй самообладания!

Итак, встреча началась. Арраго спрашивает, согласен ли и может ли его соперник проделать в уме такое задание: сложить пять шестизначных чисел, сложить пять пятизначных, из первой суммы вычесть вторую и к полученной разности прибавить два квадрата четырехзначных чисел.

Новичок, набравшись храбрости, выдвигает встречное требование: прибавить к результату еще и произведение двух четырехзначных чисел. Аудитория встретила это предложение бурей аплодисментов, Арраго — недовольством, ибо нарушена стандартная схема его выступлений.

Но тем не менее противников уводят за кулисы и на двух досках выписывают одинаковое задание. Вновь вычислители на сцене. Они стоят вполоборота друг к другу и по сигналу начинают счет.

В абсолютной тишине проходят несколько минут, и... первым результат выписывает новичок! Он оборачивается, но на доске Арраго ответа еще нет, тот погружен в вычисления. Пользуясь минутой, Гольдштейн проверяет себя, находит ошибку, исправляет ее, и в этот момент в аудитории начинается что-то неописуемое — у Арраго получен тот ошибочный результат, который вначале выписал новичок! Ошибка постигла знаменитого счетчика и при извлечении кубического корня из многомиллиардного числа...

— Я твердо убежден, что проигрыш Арраго в этом «поединке», — вспоминает дальше Давид Наумович, — объясняется неуравновешенным психическим состоянием, которому я в какой-то мере способствовал, но не качеством его работы. Он, несомненно, считал намного лучше меня, и не будь психологических предпосылок — вряд ли мне удалось бы выйти благополучно из этого состязания.

Интерес к опытам артистов — вычислителей возник у меня еще в отроческом возрасте, когда в Полтаве я впервые увидел на сцене мальчика-счетчика лет восьми-девяти. Звали его Володей Зубрицким. Его выступления настолько меня захватили, что я, честно говоря, больше ни о чем не мог думать. Спустя несколько лет в Харькове, будучи уже студентом, я попал на выступление Арраго. Я был потрясен и окончательно потерял покой.

Начал упражняться в быстром устном счете, рылся в специальной литературе. Любовь к делу, целеустремленность, знание математики в нужных пределах да и собственные разработки позволили мне в конечном итоге выступить в начале 1929 года со специальным докладом по технике быстрого счета.

В том же году я узнаю, что в МГУ на 12 августа назначено состязание Арраго с неким студентом Мелентьевым (в будущем профессор одного из харьковских вузов). Надо думать, вы понимаете нетерпение и интерес, какие я проявлял к этой встрече. Однако она не состоялась, ибо Арраго по неизвестным причинам не явился. Мелентьев почему-то приписал неявку Арраго страху возможного поражения. Я попросил слова. Говорил о том, что у Мелентьева нет оснований так трактовать неявку Арраго, что тот уже в силу своего мастерства, независимо от возможностей Мелентьева, не заслуживает такого отношения к себе. Закончилось все совершенно неожиданно: Мелентьев досадовал, тут выяснилось, что я тоже на что-то претендую в области быстрых устных вычислений, и он тут же предложил мне состязаться, определяя дни недели по задаваемым датам. «Сражение», к великому удовольствию аудитории, состоялось, но никому не дало преимущества: ответы сыпались буквально синхронно.

После состязания с Мелентьевым я получил ангажемент в сад Баумана. Не стану утверждать, что мои первые шаги на эстраде были блестящими: сказались отсутствие опыта, растерянность перед непривычной обстановкой — словом, не хватало того, что как раз необходимо для номера. Мне удалось отвоевать свое право на эстраду, но возник вопрос: как оценивать мой труд? В Посредрабисе мне заявили: «Нужен Арраго, мы сопоставим его и вашу работу, тогда и определим ставку».

Надо сказать, Арраго не сразу согласился состязаться со мной, долго «прощупывал» меня перед встречей, пытаясь выяснить, насколько силен соперник. Что скрывать, я хитрил, отнюдь не демонстрируя перед ним всех своих возможностей. Но подумайте, что было делать — иначе встречи могло бы и не быть! И вот когда Арраго почувствовал, что я не так уж страшен, он преподнес мне свой отзыв такого содержания:

Считаю, что тов. Гольдштейн Д.Н. — калькулятор высшей марки... Его работа основана исключительно на памяти и врожденных способностях. Очень доволен, что мое дело нашло в нем достаточно заслуженного наследника.

Р.С. Арраго, Москва, 5.11.1929 г.

Соревнование с Арраго и стало первым успешным шагом в моей эстрадной деятельности, которую я закончил в 1956 году, выступая уже под псевдонимом Дараев.

— Что было «изюминкой» ваших выступлений? Что отличало их от номеров других эстрадных вычислителей?

— Важнейшее отличие было в том, что в конце каждого выступления я обязательно давал теоретическое обоснование своих результатов, показывал: дело не только и не столько в каких-то исключительных, «феноменальных» способностях (как писал Арраго в своем отзыве), а в знании некоторых математических законов, позволяющих быстро производить вычисления. Освоить их можно путем тренировки, которая при известной системе приносит блестящие результаты! Ведь тренируют же люди мускулы при рациональной гимнастике. И наш мыслительный аппарат тоже поддается гимнастике. Вопрос сводился лишь к рациональной системе.

Когда меня спрашивают об известных сегодня вычислителях, таких, как Шелушков, Приходько, интересуются, как я к ним отношусь, отвечаю: завидую неизъяснимо! Люди без труда, по наитию, «от бога» производят ту работу, ради которой я затрачивал дни и ночи напролет, выискивая рациональный метод.

— Не слишком ли много приемов придется запоминать? Оправдано ли такое напряжение памяти?

— На мой взгляд, вполне оправдано. Практика, тренировка, принесут в конце концов такой выигрыш во времени, что все начальные затраты окупятся. Ведь пока мы говорили о простейших действиях. А сколько экономии будет при оперировании большими числами, при извлечении корней! К тому же быстрые вычисления — это в известной степени гимнастика ума.

— С этим нельзя не согласиться. Скажите, а в каких книгах изложены приемы быстрого устного счета?

— К сожалению, этой области математики посвящается очень мало литературы. Естественно, что я очень интересуюсь всем, что публикуется на эту тему. Вот брошюра А.С. Сорокина «Техника счета» — это все, что вышло за последнее время, насколько мне известно. Книга мне понравилась, кстати, во введении автор пишет: «Преклонение перед математикой как самой точной наукой нередко переходит в веру в непогрешимость и оптимальность тех методов счета, которые мы познаем в средней школе. Любое вмешательство в рутинные, но хорошо освоенные нами методы счета чаще всего вызывает протест (иногда неосознанный), который прежде всего проявляется в отношении к новым методам».

В XV веке, чтобы перемножить, скажем, 7 на 8, предлагалось проделать шесть промежуточных операций сложения, вычитания и умножения! Скажите, разве сегодня мы так считаем? Естественно предположить, что и нынешние, устоявшиеся методы не предел возможного, их можно и нужно менять, а новые методы — широко распространять, вводить в программы школ. Это, я думаю, большая и важная задача наших популяризаторов и педагогов.

— Давид Наумович, пытались ли вы сами пропагандировать вашу методику, кроме как с эстрады?

— Еще в начале 1930 года Радиоцентр организовал цикл лекций по радио, в которых я знакомил слушателей с методами оперирования громадными числами. По этим лекциям в 1931 году была издана книга, но тиражом всего лишь 4000 экземпляров. Поток заказов на нее не прекращался долгое время, что, я думаю, говорит о широкой популярности и доходчивости лекций. В 1948 году Учпедгиз выпустил еще одну мою книгу «Техника быстрых вычислений», где было собрано и систематизировано множество приемов и способов, часть из которых — мои собственные разработки.

Уйдя с эстрады, я выступил два раза перед юношеской аудиторией. В 1971 году — в интернате академика А.Н. Колмогорова, и, должен сказать, выступил успешно. Потом получил приглашение от московской 52-й школы — базовой школы Вычислительного центра АН СССР. Дал согласие, хотел проверить себя - сохранилось ли еще немного пороху в моей пороховнице? Судя по отзывам, сеанс был удачным. Народу собралось много: учащиеся, педагоги, сотрудники из института психологии. Присутствовал и выступил академик А.Р. Лурия, сказавший несколько слов о роли памяти в учебе. Как психолог он не смог не отметить «удивительной (хотя и профессиональной) памяти и мастерства в таком преклонном возрасте», а мне тогда уже стукнуло восемьдесят...

Но я был недоволен — все-таки не то! Сейчас публичные выступления для меня затруднены. Однако надеюсь, эта беседа вновь привлечет внимание и интерес к быстрому устному счету. В это дело я вложил все свои силы, способности, душу — всю жизнь! И хочу, чтобы оно продолжало быть полезным, увлекательным для многих и многих, в первую очередь для молодежи.

Фото