Russian Association of Magicians

ДЮБАРИ (де-Бри) Луиза — ДОНСКАЯ (ЯКИМЧЕНКО) Наталья Алексеевна (1881 – 1969)

Луиза Дюбари, настоящая фамилия — Донская (в девичестве Якимченко) Наталья Алексеевна (8.09.1881, Унтиловка, Херсонская губерния – 1969, Москва) — российская иллюзионистка-престидижитатор. Артистическую карьеру начинала как танцовщица в труппе Розетти. В 1904 году вышла замуж за вентролога Григория Михайловича Донского (1865 – 1956). Сопровождая супруга в гастрольных поездках, подготовила иллюзионную программу «Дама-манипулятор», включавшую фокусы с мелким реквизитом, основанные преимущественно на ловкости рук. Выступала под псевдонимом Луиза Дюбари (Louise Dubary, de-Bri).

Похоронена на Донском кладбище города Москвы вместе с мужем и дочерью (колумбарий 1А, секция 58).

Ее дочь, Мария Григорьевна Донская (1911 – 2010) — вентролог, продолжательница артистической династии Донскоих. В 1990 году написала автобиографическую книгу «Тайна загадочного жанра», где, в частности, рассказала о творчестве своей матери-иллюзионистки.

Литература:

  1. Донская М.Г. Тайны загадочного жанра: 150 лет на эстраде [о вентрологии, лит. запись В.А. Марьяновского] М.: Искусство, 1990, стр. 47–49, 55–62.

Отрывки из книги Марии Григорьевны Донской «Тайна загадочного жанра», 1990

Стр. 47–48

В 1900 году он встретился с женщиной, ставшей его второй женой и моей матерью. К тому времени отец отказался в своих выступлениях от других жанров и сосредоточился только на вентрологии. Репутация его как чревовещателя стала настолько высока, что он получил приглашение от Розетти, — руководителя ансамбля, состоявшего из хора и танцевальной группы. Капелла Розетти, так она называлась, была довольно известным коллективом, совершавшим турне по всей России. В тот момент она выступала в Вильно (ныне — Вильнюс). Моя будущая мать Наталья Алексеевна Якимченко исполняла характерные танцы. У нее был хороший вкус, неплохая хореографическая подготовка, которой в капелле руководили известные тогда балетмейстеры — француз Баралон и венгр Бекефи.

О своем знакомстве с отцом мама рассказывала так: «Когда судьба свела нас с Григорием, я была еще совсем юной. Нас, молоденьких танцовщиц, Розетти и его жена держали в строгости. Жили мы при театре, и в город нас не пускали, даже за покупками. Платья на каждый день нам выдавала хозяйка. Жалованье было мизерное: в первый год мы получали пять рублей в месяц, во второй — десять. А сам Розетти зарабатывал до двух тысяч рублей ежемесячно...

С Григорием мы сразу подружились. Закончив свои номера, усаживались рядышком в зрительном зале и изливали друг другу душу, пока шла программа. Меня очень тронул рассказ о его семейных невзгодах, и ему были небезразличны мои горести и радости, ведь я была сиротою.

Но вот истек срок наших контрактов. Григорий уехал в Одессу, оттуда в Петербург, а наша капелла отправилась в Архангельск. Мы регулярно переписывались, хотя были еще на «вы». Наконец в 1904 году он написал мне из Полтавы письмо, где предлагал руку и сердце. Получив мое согласие, он прислал в подарок ко дню рождения серебряное портмоне, на котором было выгравировано: «Целую тебя, Наталья, двести раз».

Вскоре я отправилась к нему в Екатеринослав, в поезде всю ночь не спала, волновалась. Утром взглянула на себя в зеркало и ужаснулась — до чего я бледна и невыразительна. Не знаю, какое впечатление я произвела на Григория, но отступать ему было поздно: в гостинице «Италия» он уже снял для меня номер рядом со своим. Там уже ждала его мать и дочь Лиза. Через неделю мы поженились и уже не разлучались всю жизнь...»

Разразившаяся русско-японская война застала моих родителей в далеком Ирбите. Отец выступал на прославленной в те времена Ирбитской ярмарке, куда съезжались купцы со всего мира за знаменитыми сибирскими мехами. Выступления его проходили успешно, но весть о войне прервала гастроли.

Отец не подлежал мобилизации по состоянию здоровья. Родители покинули Ирбит. Транссибирская магистраль еще не была достроена, и они ехали на санях до Челябинска. Оттуда отправились дальше на Запад, выступая по нескольку дней в больших городах.

 

У мамы к тому времени был уже свой номер — «Дама-манипулятор». Под руководством отца она освоила немало оригинальных фокусов, а ее изящество, выразительная внешность помогли ей завоевать сердца зрителей.

Стр. 55–57

Вообще жизнь родителей была наполнена поисками нового в искусстве. За отцом тянулась и мама. Она постоянно вносила свежие краски в свои выступления, превращая их постепенно в самостоятельный номер. Вот каким он сохранился в моей памяти.

...Сцена оформлена в виде портика античного дворца. Свет разноцветных прожекторов выхватывает из темноты стройную, гибкую женскую фигуру. На ней свободное черное, осыпанное блестками платье, напоминающее тунику. Пышная прическа украшена сверкающей диадемой. В руке инкрустированное перламутром ружье.

Под приглушенную музыку конферансье торжественно объявляет:

— Артистка-манипулятор. Несравненная мадемуазель де Бри!

Я притаилась за кулисами и, затаив дыхание, следила за сказочным действием. Вот таинственная красавица поднимает ружье, нажимает курок, и из ствола беззвучно вылетает облачко из разноцветного серпантина. Музыка замирает, на сцену выкатывается небольшой столик, напоминающий языческий жертвенник. На нем разложены различные предметы. Лучи прожекторов выхватывают из тьмы только изящные белые руки загадочной дамы, и с предметами совершаются таинственные превращения: они самым чудесным образом то исчезают, то появляются вновь. И кажется, что все делается само по себе.

Мне через десятки лет трудно судить, насколько технически сложными были фокусы. Но то, что ее номер отличался большим изяществом, вкусом, — не вызывало сомнений.

...Всякое волшебство кончается. Оркестр играет что-то бравурное, ярче светят прожектора, грациозно раскланивается артистка. А за кулисами мы с отцом уже ждем ее. Неужели эта ослепительная красавица мадемуазель де Бри — моя мама Наталья Алексеевна Донская?

Через полчаса мы уже дома. И прекрасные руки, которые только что занимались волшебством, подают на стол ужин, моют посуду, нежно гладят меня по голове перед сном.

Стр. 62

Мама тоже любила развлекать нас. Частенько по вечерам, когда неотложные домашние дела были завершены, она доставала из инкрустированного перламутрового ларчика свой реквизит, садилась за покрытый зеленым сукном ломберный столик и вновь превращалась в фею, обладавшую магическим даром. В руках у нее то появлялись, то растворялись в воздухе разноцветные шарики, из бумажного, на вид пустого «фунтика» вытягивались бесчисленные фуляровые платки, большие яркие карты превращались в маленькие...

Фото