АГАРОНОВ Георгий Данилович (1913 – 2007)
Георгий Данилович Агаронов (25.05.1913, Баку – 11.08.2007, Москва) — исполнитель номера мнемотехники, заслуженный артист Армянской ССР (1972), участник Великой Отечественной войны. Окончил театральное училище в Баку (1937), затем актерский факультет ВГИКа (первый выпуск, 1942). Находясь в эвакуации в Ташкенте, совместно с киноактером Игорем Кушевым подготовил оригинальный номер «Престо», включавший танцы, жонглирование и мнемотехнику. Игорь находился среди зрителей, Георгий — на сцене. В апреле-мае 1943 года дуэт «2-Престо-2» участвовал в концертах для бойцов Брянского фронта. По окончании войны артисты выступали на эстрадных площадках Москвы, включая клуб Дома правительства, однако вскоре Игорь женился и дуэт распался. В 1949 году сценической партнершей Георгия Агаронова стала артистка московской группы «Цирк на сцене» Юлия Ивановна Цай.
С 1952 года Георгий Данилович демонстрировал мнемотехнику в цирке в паре с супругой Кримги́льдой Сиулиевной Агароновой, псевдоним Инга (Инза) Сун (р. 23.06.1927) — потомственная цирковая артистка. Профессиональную карьеру начала ассистенткой в номере отца, известного иллюзиониста Сун Сиу-Ли. В 1950 году стала исполнительницей его номера. С 1952 года выступала под псевдонимом Инза Сун как мнемотехник в совместном с мужем номере «Полет мысли». С 1960 года работала под псевдонимом Инга Сун. Заслуженная артистка РСФСР (1969). Во время гастролей по стране и за рубежом супруги Агароновы вели диалоги на языке страны или союзной республики, в которой выступали, включая английский, французский, испанский, немецкий, болгарский, сербский, хорватский, украинский, армянский, грузинский, латышский и эстонский языки. Оставили манеж в августе 1984 года.
Георгий Данилович Агаронов похоронен в Москве на Донском кладбище (колумбарий 20, секция 13, ряд 3).
Их сын Игорь Георгиевич Агаронов (р. 22.02.1957) — жонглер, иллюзионист. Окончил ГУЦЭИ (1976), выступал в цирке как танц-жонглер (соло), с 1985 года — в дуэте с женой, Ларисой Михайловной Агароновой (р. 25.01.1957), эквилибристкой, жонглером, иллюзионисткой. В цирк пришла из спорта. В 1975–85 годах была верхней в номере «Эквилибристы на ножной лестнице» Е. Милаева. Для номера Агароновых-младших «Ритмы манежа» (режиссер В. Плинер) характерно удачное сочетание жонглерских и акробатических трюков со степом, с музыкальным ритмом номера. В 1992 году они подготовили номер с трансформацией «Игровая иллюзия с лентами».
Их внук (сын Игоря и Ларисы Агароновых) Георгий Игоревич Агаронов (р. 1982, Москва) — эстрадный клоун-эксцентрик, выпускник ГУЦЭИ (специальность «эстрадный комик», 2000), РАТИ-ГИТИС (режиссерский факультет, 2005), лауреат конкурсов «Ялта-Москва-транзит», «Планета клоунады» (Одесса, Украина), конкурса им. Б. Брунова, международного конкурса циркового искусства в цирке Никулина на Цветном бульваре (2015). С 2005 года артист театра «Ветреные люди» под руководством Геннадия Ветрова, с 2011 — актер «Спам театра» под руководством Дмитрия Аросьева. В 2012 году участвовал в проекте Первого канала «Смешные люди». В 2013 году совместно с партнером Дмитрием Александровичем Воробьевым организовали клоунский дуэт «Mad-Comedians» (Безумные комедианты). В свои номера часто включают фокусы и факирские трюки (см. видео внизу страницы).
Литература:
- Газета «На разгром врага», 24.04.1943;
- Газета «Боевое знамя», 30.04.1943;
- Газета «На защиту Родины», 23.05.1943;
- На арене цирка (про открытие сезона Московского гос. цирка программой с участием Г. Агаронова и Ю. Цай) // Неизв. газета, 25.09.1953;
- Благов Ю.Н. Рифмы-реплики. Цирк «Ереван» // Советский цирк, 1961, № 9 (48), стр. 13;
- Благов Ю.Н. Инза Сун и Георгий Агаронов // Советский цирк, 1962, № 1, стр. 6–7;
- Черненко И. Этот трудный трюк // Газета «Индустриальное Запорожье», 2.08.1969, стр. 4;
- Вадимов А.А., Тривас М.А. От магов древности до иллюзионистов наших дней. М.: Искусство, 1966, стр. 270; 1979, стр. 233;
- Майстровский М. Вы любите цирк? // Газета «Калининская правда», 27.01.1972;
- Плотников Н.С. Неразгаданная загадка // Советская эстрада и цирк, 1972, № 4, стр. 12–13 (впоследствии незначительно отредактированный текст статьи использовался в рекламных буклетах дуэта Агароновых);
- Эльферт Л. «В нашей гамме шесть нот» // Газета «Пензенская правда», 5.01.1973;
- Долганов В. Парад завершает «мистер Дождь» // Газета «Социалистическая Харьковщина», 18.02.1973 (на укр. яз.);
- Дмитриев Ю.А. Художественный образ на арене цирка // Газета «Советская культура», № 21 (4613), 13.03.1973, стр. 4;
- Фотография дуэта во время концерта в городе Чехов Московской обл. // Советская эстрада и цирк, 1973, № 8, стр. 1;
- Долгополов М.Н. Чудеса на арене [новая программа Московского цирка на Цветном бульваре] // Известия, № 231 (17464), 2.10.1973, стр. 5;
- Кривенко Н.В. Секреты мастерства // Газета «Вечерняя Москва», 11.10.1973;
- Макаров С.М. Чудеса на арене // Газета «Советская культура», 20.11.1973;
- Шнеер А.Я., Славский Р.Е. Цирк. Маленькая энциклопедия. М.: «Советская энциклопедия», 1973, стр. 24, 135; 1979, стр. 25, 146;
- Дмитриев Ю.А. Проблемы... Проблемы!.. // Советская эстрада и цирк, 1974, № 3, стр. 2–3;
- Коган М., Шнеер А. Товарищ цирк // «Москва», 1974, № 11;
- Скворцова С. Необычный аттракцион // Газета «Волгоградская правда», 2.08.1975;
- Фотография дуэта // Советская эстрада и цирк, 1975, № 4, 4 стр. обложки;
- Павловский А. Весело, интересно. // Газета Астраханского облкомитета КПСС «Волга», 21.05.1975;
- Кривенко Н.В. Тайные пружины номера [интервью с дуэтом Агароновых] // Советская эстрада и цирк, 1976, № 5 (224), стр. 12–13;
- Счастливого вам пути! Парад-пролог выпускного спектакля [46-й выпуск ГУЦЭИ, фото Игоря Георгиевича Агаронова] // Советская эстрада и цирк, 1976, № 11 (230), стр. 17;
- Мхитарян А. «Было названо имя...» // Краснодар: Газета «Комсомолец Кубани», 1.01.1978, стр. 4;
- Лиева В. Вместе с волшебниками. // Газета «Челябинский рабочий», 31.12.1978;
- Павловский А. «Живая энциклопедия» артистов Агароновых // Газета Астраханского облкомитета КПСС «Волга», № 143 (18319), 25.06.1980;
- Николаева Т. Полет мысли // Газета «Советский Крым», 3.07.1981;
- Образный мир спектакля // Советская эстрада и цирк, 1983, № 2 (305), стр. 1;
- Благов Ю.Н. Живая энциклопедия // Сборник «Чудеса на манеже». М.: Искусство, 1984, стр. 185–214;
- Акатова В.В. Цирковое искусство России. Энциклопедия. М.: изд. «Большая Российская энциклопедия», 2000, стр. 12;
- Макаров С.М. Китайская премудрость русского цирка. Взаимовлияние китайского и русского цирка. М.: Красанд, 2009, стр. 84–85, 182, 183.
Эпиграмма Юрия Благова из публикации «Рифмы-реплики. Цирк „Ереван“» в журнале «Советский цирк», 1961, № 9 (48), стр 13
Сун и АгароновЗдесь точность мозга электронного
И звук невидимых нам струн:
Что в голове у Агаронова —
На языке у Инзы Сун.
Статья Юрия Благова «Инза Сун и Георгий Агаронов»
Опубликовано в журнале «Советский цирк», 1962, № 1, стр 6–7
Инза Сун и Георгий Агаронов
Когда у Георгия Агаронова спрашивают, в каком жанре он выступает, то обычно следует ответ:
— В оригинальном.
Вряд ли такое определение можно считать исчерпывающим. В цирке все жанры оригинальные. Однако номер, о котором пойдет речь, и впрямь необычен. Объявляя его, инспектор манежа не упоминает жанр. Он просто говорит:
— Инза Сун и Георгий Агаронов!
И перед зрителями предстает обаятельная китаянка и ее «европейского вида» партнер.
...Есть у некоторых актеров счастливое умение, выработать которое, впрочем, нельзя — с ним надо родиться. Заключается оно в том, что стоит только артисту появиться перед зрителями, не произнеся еще ни единого слова, как многолюдный зал замирает в ожидании. Люди убеждены, что сейчас произойдет что-то значительное, они следят за каждым жестом актера и боятся пропустить хотя бы полслова из сказанного им...
Этим умением сразу приковать к себе внимание цирковой аудитории, какой бы огромной и «разношерстной» она ни была, в полной мере обладают Сун и Агаронов. В мгновенно наступившей тишине Агаронов не спеша обращается к публике:
— Прошу вас задумать имена широко известных деятелей русской культуры, а также представителей культуры братских республик. Задумайте фамилию ученого, писателя, изобретателя, летчика, артиста, режиссера, скульптора, композитора — и Инза Сун назовет вам эти славные имена...
Затем, быстро, легко и в высшей степени артистично передвигаясь по зрительному залу, Агаронов негромко обращается к десяткам зрителей с просьбой так же негромко назвать фамилии. И находящаяся на манеже чуть ли не в ста метрах от Агаронова Инза, сразу «принимая эстафету», громко произносит:
— Товарищ просит назвать фамилию великого украинского поэта и художника, который писал:
«И меня в семье великой,
В семье вольной, новой,
Не забудьте — помяните
Добрым тихим словом», —фамилию Тараса Григорьевича Шевченко!
Или:
— Была задумана фамилия выдающегося советского изобретателя, генерального конструктора, дважды Героя Социалистического Труда, лауреата Ленинской премии, академика Туполева.
В середине номера Агаронов «расширяет» задания:
— Вы можете задумать выдающихся представителей культуры других стран, любой эпохи, а также имена прогрессивных деятелей, борцов за мир во всем мире.
И снова с манежа звучит голос Инзы:
— Фамилия, которую меня просят назвать, принадлежит народному герою Италии, одному из крупнейших вождей итальянской революционной демократии — Джузеппе Гарибальди.
— Сейчас меня просят назвать выдающегося советского физика, трижды Героя Социалистического Труда, много сделавшего для создания и развития в СССР мощной технической базы, необходимой для успешного развития исследований атомного ядра; это — академик Игорь Васильевич Курчатов!
Меняются имена, эпохи, страны, профессии... Не меняется только феерический темп, в котором следуют один за другим подробные ответы. Здесь Гагарин и Аристофан, Микеланджело и Есенин, Жолио-Кюри и Грибоедов...
Очень интересно наблюдать в это время за реакцией зрительного зала: некоторое недопонимание в начале номера сменяется удивлением в середине и бурным восхищением в конце. И вот, отвечая на вполне закономерный, хотя и не всегда задаваемый вопрос, Агаронов обращается к партнерше:
— Инза! Зрители интересуются, почему вы, китаянка, так хорошо говорите по-русски?
И, немного подумав, Сун произносит:
— Я отвечу товарищам словами Владимира Маяковского:
«Да будь я и негромпреклонных годов,И то,без унынья и лени,Я русский бы выучилтолько за то,Что им разговаривалЛенин!»Да, номер этот действительно необычен, хотя бы потому, что в нем элемент трюковой органично сочетается с элементом познавательным. Моментальный ответ человека, который не может услышать вопроса, — это эффектный трюк. А сказанные в такой ситуации слова производят впечатление ни с чем не сравнимое. Они прочно и надолго врезаются в сознание после такого необычного «посыла». Тут невольно «освежаешь» в памяти те или иные сведения о выдающихся людях, об их делах и подвигах, о произведениях, созданных ими, и после этого номера чувствуешь себя духовно обогащенным. А цементирует эти два начала — трюковое и познавательное — то высокое мастерство, которое присуще Инзе Сун и Агаронову.
Конечно, жанр, в котором они выступают, сам по себе далеко не нов. Так называемая «мнемотехника» бытует в цирке и на эстраде со времен незапамятных. Между прочим, существует мнение, что популярность того или иного жанра определяется количеством пародий, на него написанных. Если это так, то «мнемотехнике» определенно повезло. Очень часто на актерских «капустниках» да и на обычных концертах появлялись два исполнителя, пародировавших «мнемотехнику». Один с завязанными глазами оставался на сцене, а другой задавал ему из зала примерно такие вопросы:
— Отвечайте, кто передо мною сидит — мужчина или женщина?
— Женщина.
— Думайте хорошенько...
— Мужчина.
— Правильно!
Или:
— Скажите, какую серую шляпу я сейчас держу в руках?
— Серую.
— Правильно!
Для «оживления жанра» иногда употреблялись пошловатые остроты, бытовавшие, кстати сказать, не только в пародиях, но и у «оригиналов»:
— Внимание... девушка спрашивает, выйдет ли она замуж и будут ли у нее дети. Отвечайте.
— Замуж она не выйдет, но дети будут.
— Правильно!
Однако в каждой пародии есть, так сказать, доля правды. И назойливое повторение «наводящих позывных», вроде «думайте», «быстрее», «внимательнее», «спокойнее» и разного рода комбинаций из них, было теми «швами», которые даже непосвященному человеку бросались в глаза. В чередовании этих «позывных» угадывался плохо скрытый «ключ» к разгадке номера. Вот эта бесхитростная механика и служила благодатной почвой для всевозможных пародистов.
Никаких «швов» в выступлениях Сун и Агаронова не найдет даже самый искушенный зритель. А ведь работать теперь им значительно труднее, чем, скажем, их жанровым предшественникам лет шестьдесят тому назад. Ведь тогда шедевром техники считался граммофон, а сейчас никого не удивляет кибернетическая машина, уверенно отвечающая на любой заданный вопрос. И вот в наше-то насыщенное техническими чудесами время выходят два человека для того, чтобы удивить людей. Чем? Ответами на заданный вопрос. Гм...
— В Ленинграде, — рассказывает Агаронов, — один лейтенант был уверен, что мы пользуемся какими-то замаскированными радиопередатчиками, благодаря чему моя партнерша слышит на манеже все то, о чем мне говорят и шепчут в зрительном зале. Поэтому лейтенант отказался назвать вслух задуманную им фамилию, а написал ее на программке. Когда Инза тут же с манежа «прочитала» эту фамилию, программка у лейтенанта выпала из рук...
— В другой раз некий дотошный зритель потребовал назвать странную фамилию, что-то вроде «Трататихин». Он упорно настаивал на том, что это фамилия выдающегося человека. Правда, в какой области «выдается» Трататихин, зритель не сказал. Однако его требование поддержали окружающие, желая, видимо, «подловить» артистов на явно незнакомой для них фамилии. И вот когда «конфликт» почти назрел, с манежа раздался четкий голос Инзы:
— Фамилия, которую просит назвать товарищ, — Трататихин!
Разумеется, никакой аннотации Инза Сун предпослать Трататихину не смогла, но этого не сделал бы и сам дотошный зритель. Ему, конечно, было невдомек, что с помощью «ключа», которым овладели артисты, можно прочитать даже полное имя короля Непала, которое состоит из 148 букв.
Техника номера идет, таким образом, «в ногу с веком». Но техника в искусстве еще не все! Есть одно качество, которое не сможет оставить людей равнодушными даже тогда, когда они научатся запросто летать на Луну и будут свободно видеть друг друга через океаны. Оно не поблекнет при самом ослепительном взлете науки и техники. Называется это качество — высокий артистизм. Оно включает в себя и актерское обаяние, и безупречную пластичность, и подкупающий тембр голоса, и, наконец, тактичнейшую манеру сценического поведения, при которой, однако, актер остается полным «хозяином положения». Инза Сун не прыгает, не танцует, и тем не менее она занимает весь манеж, а Георгий Агаронов умеет обращаться со зрителями, как внимательный хозяин с дорогими гостями, не заискивая перед ними. Органичен ли номер Сун и Агаронова для цирка? Безусловно! Никто не станет отрицать того факта, что люди, пришедшие в цирк, больше любят смотреть, чем слушать. Это общеизвестно. Однако вполне естественное обилие номеров «зрительных» создает благодатную почву для восприятия номера «звучащего». Наступает момент, когда зрители, успевшие многое увидеть, хотят и послушать. А слово, поданное, как мы уже видели, «через трюк» органичнее для цирка, чем всякое другое, так как оно только подчеркивает природу циркового искусства, где трюк является важнейшим, если не главным компонентом. Таким образом, этот номер, который можно охарактеризовать как «гимнастику памяти и ума», выглядит на манеже более эффектно, чем на эстраде, где бы он делил «слуховатое» зрительское внимание с певцами, чтецами и инструменталистами.
Какие же дороги привели Сун и Агаронова к их теперешнему номеру? Дороги эти разные и в известной степени поучительные. Инза Сун — потомственная цирковая артистка. Ее отец, китайский фокусник Сиу Ли, до последних дней жизни поражал зрителей своим филигранным, своеобразным и неувядаемым мастерством. Вот эту филигранность, законченность в любой детали, национальное своеобразие восприняла от отца Инза. Но, овладев жанром «китайских иллюзий», она пошла дальше, она заговорила с манежа, обрела свою манеру и достигла того, что номер Сун и Агаронова стал лучшим среди номеров этого жанра. Главная заслуга в этом принадлежит Георгию Агаронову. В прошлом студент Государственного института кинематографии, затем актер и ассистент режиссера М. Калатозова, он сначала «шутки ради» занялся «гимнастикой ума». Дело в том, что на не слишком хорошо организованном съемочном процессе у киноактеров часто находилось время для «балды», «знаменитых людей», «городов» и прочих «интеллектуальных» игр. Эта «гимнастика» всерьез увлекла Агаронова, и вот он создает вместе с партнером эстрадный номер «Престо», где «ключом» к отгадке задаваемых вопросов был жест, танец и даже жонглирование. «Престо» по ходу работы настолько усовершенствовали свой номер, что ставивший его народный артист РСФСР Н. Комиссаров впоследствии сам не мог разгадать «ключа»! Но, конечно, лучшее, что создал Агаронов, — это его теперешний дуэт с Инзой Сун, который, как мне кажется, еще недостаточно оценен в нашей цирковой системе. Так уж у нас повелось, что, если номер хороший, а исполнители люди скромные и «не пробивные», они постепенно становятся предоставленными самим себе и порой выпадают из поля зрения художественного и административного руководства. Тем более, если их номер периодически не просматривают для зарубежных поездок. А номер между тем живет большой творческой жизнью, неустанно «шлифуясь» и совершенствуясь. Всем известно, например, что в наших крупных городах цирки посещает масса иностранных туристов. Они живо реагируют на номера зрительные и с каменными лицами сидят при выступлениях разговорных. И вот Агаронов начал «втягивать» их в свою работу, обращаясь к нашим гостям на немецком, французском и английском языках. Я помню восторг наших кубинских друзей, когда в Сочинском цирке Инза Сун назвала по их просьбе имя национального героя Кубы Хосе Марти. В дни сорокалетия Советской Армении Инза в Ереванском цирке все аннотации делала на армянском языке, который ранее совершенно не знала.
К сожалению, эти несомненные успехи талантливых артистов не стали достоянием нашей цирковой общественности. Я убежден, что нам следует показывать на арене не только смелость, ловкость и силу, но и номера «цирка интеллектуального», достойными представителями которого являются Инза Сун и Георгий Агаронов.
Ю. Благов
.jpg)
Из статьи Юрия Арсеньевича Дмитриева «Проблемы... Проблемы!..»
Опубликовано в журнале «Советская эстрада и цирк», 1974, № 3, стр. 2–3
Прежде всего, почему новый аттракцион должен напоминать уже имеющиеся? Почему аттракцион это обязательно демонстрация дрессированных хищников или выступление иллюзиониста со сложной аппаратурой? Для меня, например, аттракционом является выступление Инги и Георгия Агароновых, демонстрация ими поистине феноменальной памяти. Я провел опрос своих знакомых, побывавших в цирке, и подавляющее большинство из них заявило, что номер Агароновых самый любопытный и самый запоминающийся. Мне уже доводилось писать, что я видел, кажется, всех известных мастеров мнемотехники на протяжении последних сорока лет. Но Агароновы превосходят своих предшественников прежде всего артистизмом. Конечно, такой номер нуждается в специальной рекламе, его надо уметь преподнести. Но это уже дело цирковой администрации. Попутно не могу не заметить, что мы недостаточно активно пропагандируем новые цирковые имена. Ведь без «звезд» цирковое искусство не может существовать.
Из книги А.А. Вадимова и М.А. Триваса «От магов древности до иллюзионистов наших дней», 1979, стр. 2331
Инза Сун и Георгий Агаронов исполняют своеобразный номер мнемотехники. Зрители называют Агаронову шепотом, или пишут на клочке бумаги имена любых известных деятелей мировой культуры, а Сун на расстоянии, доходящем до ста метров, оглашает эти имена без всяких переговоров с партнером. Более того, называя фамилию поэта, она цитирует его стихи. Если речь идет о художнике, рассказывает о его картинах. Вместе с именем артиста напоминает о сыгранных им ролях. Помимо иллюзионного эффекта культурное значение такой «живой энциклопедии» трудно переоценить.
1 Текст содержит незначительные правки по сравнению с первым изданием книги (1966, стр. 270)
Статья народного артиста СССP Николая Сергеевича Плотникова «Неразгаданная загадка»
Опубликовано в журнале «Советская эстрада и цирк», 1972, № 4, стр. 12–13
Неразгаданная загадка
К цирку Я вообще неравнодушен, а во всякие цирковые чудеса влюблен. Люблю и умею показывать фокусы, еще больше люблю смотреть. Часто догадываюсь, в чем именно «фокус» фокуса... Поэтому, сознаю, я пристрастен. Но и самый объективный ценитель, я уверен, даст очень высокую оценку номеру, о котором хочется мне сегодня поговорить — номеру Инги и Георгия Агароновых.
Хорошо помню юношу, пришедшего поступать в школу киноактеров «Мосфильма». Он был каким-то одержимым. Речь его мешалась... Несколько слов он говорил по-русски, потом по-армянски, с грузинского языка переключался на азербайджанский. И все — восторженно, темпераментно, задорно, с огромной отдачей. Помню, как М.М. Тарханов, народный артист СССР, прослушав Агаронова на последнем туре, сказал: «Слушайте, а этого иностранца нужно обязательно принять, хоть я и не все понял», — а читал «иностранец» басню Крылова «Квартет». Агаронов стал одним из моих учеников. Играл он хозяина трактира в инсценировке чеховского рассказа «На большой дороге», работал и над другими ролями. В занятиях он был таким же неуемно темпераментным, каким показал себя на приемных испытаниях.
Школа «Мосфильма» стала актерским факультетом ВГИКа. Окончив его, Агаронов как-то исчез с моего горизонта: об остальных учениках я хоть что-нибудь да знал, о нем же — ничего. Пока не попал однажды на один концерт, в котором участвовал и Агаронов со своей женой и партнершей Ингой. Они выступали с номером мнемотехники.
С тех пор я много лет слежу за этой удивительной парой. Они все время в движении, в непрерывном творческом поиске. Но и тогда, при первой встрече, их номер произвел на меня какое-то сверхъестественное впечатление. Жанр, в котором они работают, сам по себе кажется колдовским, необъяснимым. Есть прекрасные артисты — мастера мнемотехники. Агароновы же занимают среди них особое место, и я знаю, что мнение это разделяют многие.
Совсем недавно довелось мне разговаривать с одним молодым человеком, только что возвратившимся из Саратова. Говорили мы о цирковом искусстве, об интересной программе, шедшей в те дни в Саратовском цирке, и особо — о номере Агароновых.
Собеседник мой был поражен артистизмом исполнителей, тонкостью и неотразимостью их мастерства. И мы единодушно согласились, что Инга и Георгий Агароновы могут служить примером всемогущества артистов, которые умеют по-настоящему работать над собой. Конечно, для того чтобы добиться такой феноменальной степени восприимчивости, надо получить от природы незаурядное дарование. Но какой же нужен труд, чтобы развить, нет — беспрерывно развивать это дарование!
Труд артиста! Это еще почти не разгаданная загадка. Загадка для публики. Существенный «недостаток» нашего искусства заключается в том, что кажется оно намного легче, чем есть на самом деле. Люди оценивают наш труд по результату, по тому, что видит и слышит зритель, когда у актера все «получилось»: поднялся занавес, пошли титры и музыка в кинозале или торжественный пролог в цирке... Зритель аплодирует, но часто ли он задумывается, сколько актерского труда стоит за этой кажущейся простотой и легкостью? Часто ли представляет себе зритель, как добивается актер верного результата, как по крупинкам собирает свои трудные достижения. Все это за пределами восприятия зрителя, а иногда и критика.
Мне всегда бывает интересно смотреть, как работают мои товарищи на сцене, на экране или на манеже, но еще интереснее «подсмотреть», как они работают на репетиции. Стремление изучать свою профессию живет во мне всегда. Не представляю себе, чтобы я сыграл роль и не продумал до донышка, как все в ней получилось, из чего выросло. И всяким случаем пользуюсь, чтобы проникнуть, как говорят, в творческую лабораторию товарища.
А цирковое искусство для нас особо поучительно: своей кропотливостью, тщательностью в отделке любой мелочи и неиссякаемым трудолюбием. Недаром К.С. Станиславский ставил цирковых артистов в пример драматическим.
Любопытно наблюдать, как воспринимают выступления Инги и Георгия Агароновых зрители. Одни готовы восторженно поверить чуть ли не в волшебство — в телепатию, передачу мыслей на расстоянии, в гипноз или что-нибудь такое же редкостное и загадочное. Другие, наоборот, преисполнены скептицизмом: у него, дескать, в рукаве радиопередатчик, у нее прием ник, ничего особенного, и не такое видывали... Поражаются, однако, и те и другие одинаково.
Фото В. Панярского Агароновы нередко выступают и в своей артистической среде — на различных вечерах, наших театральных праздниках. Мы знаем, что это не телепатия. Но обаянию волшебства поддаемся и мы. И не только потому, что их техника виртуозна, даже я, умеющий проникать в фокус «с черного хода», знающий многие секреты манипуляторов и иллюзионистов, — даже я никогда не мог разглядеть у Агароновых их тайные пружины. Я знаю, что они общаются с помощью ювелирно разработанного кода, где роль условных сигналов играет выбор слова, построение фразы, интонации, само звучание голоса. Но как расшифровать этот код? И дело даже не в том, как общаются между собой партнеры, а в том, что сообщают они зрителям.
Я вспоминаю, как на одном из наших вечеров кто-то «загадал» Тодора Павлова. Инга ответила немедленно — обстоятельно, подробно, я бы сказал, фундаментально. Об этом болгарском деятеле она сообщила много такого, о чем добрая половина, если не больше, присутствовавших зрителей и понятия не имела. Их эрудиция — вот что поразительно. Они знают все обо всем; не представляю себе тему, которая поставила бы их в тупик, или ответа банального, приблизительного, не выходящего за рамки общеизвестного. Даже, когда затрагиваются предметы, мне близко знакомые, я часто слышу подробности и детали, доселе мне неизвестные.
Высокий уровень информации — вот что придает искусству Агароновых особую значительность. Как бы ни была точна и совершенна техника, это выше всякой техники. Поэтому и их работа над собой — не тренировка аппарата, не упражнение, не обучение. Это воспитание самих себя. Память можно развить до феноменальных объемов. Но что запоминать, что выбрать для себя как рабочий материал? Здесь уже царство высокой одухотворенности искусства — его содержание, его идеология, его политическая зрелость.
Я люблю, когда в искусстве ясно ощущается его способность воспитывать. Воспитание это не всегда идет однолинейно, в простых пропорциях. Купцы, когда смотрели в театре комедии А.Н. Островского, скорее всего, смеялись, не подозревая, что смеются над собой, даже выйдя из зала, не все догадывались об этом. И лишь где-то подспудно мысли драматурга оказывали свое воспитывающее действие. Я уверен, что искусство Агароновых тоже влияет на зрителя не прямолинейно, не «в лоб»: увидел перед собой такой впечатляющий пример всесторонней образованности — и сам засел за книжки... Встреча с ними ни для кого не может пройти бесследно. Трудно сказать, что действует сильнее: их пленительная артистичность, их очевидная для всех влюбленность в свою профессию, удовольствие, с которым они ведут свой сложнейший дуэт? Или этот несомненный вызывающий всеобщее уважение самоотверженный труд?
В разных городах, в разных советских республиках выступают Агароновы, и каждый рал их номер идет на родном языке зрителей. Если в зале присутствуют зарубежные гости, Инга переходит на английскую, немецкую, французскую речь. Она не просто называет имена литераторов, художников, музыкантов, а приводит их высказывания, сообщает интереснейшие сведения об их жизни... Я уверен, что, окажись Агароновы в Италии, их номер шел бы на итальянском языке, в Швеции — на шведском, и при этом на материале, кровно близком местной публике...
В цирке, как известно, нет хороших и плохих жанров — все уважаемы, все любимы, все дают возможность раскрыть богатство артистической натуры. И я думаю, что не нарушу этого дружественного единства, если все-таки скажу, что такие номера, как номер Агароновых, видятся мне в особом ореоле, как бы на возвышении. И мне кажется, что именно они характерны для современного советского цирка.
Оставаясь таким же, каким оно было всегда — праздничным, лучезарным, искрометным — искусство цирка поднимается в наше время на более высокую интеллектуальную ступень. Фантазия, которая лежит в основе многих ярких номеров и аттракционов, обращение к самым серьезным темам современности, настрой образов, создаваемых мастерами манежа, — все это свидетельства интеллектуальной зрелости советского циркового искусства. От исполнителей, в каких бы жанрах они ни работали, требуется ныне не только высокая техника, но и широта кругозора, не только трудолюбие, но и напряженность творческого мышления. А поскольку в искусстве псе обязательно строится на взаимности, то большая затрата умственных и душевных сил предполагается и со стороны зрителя — такова особенность сегодняшнего циркового зрелища. Представьте себе, как шокировала бы нашу современную публику стародавняя клоунада с бесконечными пощечинами и затрещинами. И точно таким же инородным телом смотрелось бы в какой-нибудь старой дореволюционной программе выступление Никулина или Карандаша. Порой мне кажется, что более разумным выглядят даже животные на современном манеже, хотя зверь, разумеется, остается зверем — все зависит от стиля, от манеры дрессировщиков.
Номер Агароновых прямо апеллирует к разуму, к интеллекту, к воображению всех, кто пришел на представление. И смотрите, как подают они феноменальное свое умение — без всякого нажима, без внешних «штучек», без игры в чудеса. Нет, они не изменяют цирковой стихии; легкость подачи, зрелищность, эффектность — все при них. Но их участие в программе не просто украшает ее — благодаря им программа делается выше, значительнее, интеллектуальнее.
Мне думается, что работа Инги и Георгия Агароновых убедительно показывает, какие богатые, очевидно, еще не до конца исследованные возможности таит в себе жанр мнемотехники, показывает не только его увлекательность, но и полезность, нужность. Жанр этот заслуживает, чтобы его любили, чтобы его пропагандировали.
Из статьи Р.Е. Славского «Образный мир спектакля»
Журнал «Советская эстрада и цирк», 1983, № 2 (305), стр. 1
Органично вписалось в программу выступление заслуженной артистки РСФСР Инги Агароновой и заслуженного артиста Армянской ССР Георгия Агаронова. Название эстрадно-циркового номера, исполняемого этим обаятельным дуэтом, менялось на протяжении ряда лет: «мнемотехника», «отгадывание мыслей на расстоянии», «опыты памяти»... Агароновы озаглавили его «Полет мысли» — удачно!
Хотя многим зрителям известен принцип, который лежит в основе демонстрируемого ими феномена, тем не менее то, как они это делают, прямо-таки ошеломляет. Работают Агароновы виртуозно. Зашифрованные сведения подаются с минимальной знаковой информацией. Культура ответов — безукоризненна. Когда слышишь, как свободно, я бы даже сказал, изысканно общается Георгий Агаронов с многоязыкой публикой, заполнившей цирк, — с немцами по-немецки, с испанцами по-испански, с венграми по-венгерски — как тут не восхититься вместе со всем зрительным залом! Присутствие «Полета мысли» в спектакле ценно еще и тем, что номер этот вносит заметное жанровое разнообразие в представление, — а это не так уж и маловажно, ибо если и есть в чем упрекнуть составителей рецензируемой программы, так это в ее перегруженности акробатикой. Ведь зрители-то не слишком разбираются в многообразии прыжковых комбинаций.
