Russian Association of Magicians

ДЮАЛИМ (БЛУШТЕЙН) Георгий Оскарович (1909 – 1957)

Помогите с информацией об этом человеке!

Георгий Оскарович Дюалим, настоящая фамилия Блуштейн (1909 – 1957, Москва) — эстрадный фокусник, артист ГОМЭЦ (Государственное объединение музыкальных, эстрадных и цирковых предприятий) и Москонцерта. Его ассистенткой была Лия (настоящее имя предположительно Лиля Абрамовна Рапопорт, 11.06.1923 – 2005). Во время Великой Отечественной войны дуэт Дюалим активно участвовал в военно-шефской работе. Артисты кратко упомянуты в 22-й главе мемуаров Н.И. Александрова «Севастопольский бронепоезд» о героической обороне Севастополя бронепоездом «Железняков» в годы Великой Отечественной войны.

Похоронен в Москве на Донском кладбище (3 участок, координаты могилы: 55°42'47.4"N 37°36'09.9"E).

Благодарим историка Дениса Анатольевича Шабалина за информационную помощь.

Литература:

  1. Текст разговора иллюзиониста Дюалима во время исполнения номеров. Препроводительные письма Московского концертного объединения в Главрепертком / РГАЛИ, Москва. Фонд 656, опись 3, ед. хр. 4179. Репертуар исполнителей (отдельных актеров);
  2. Александров Н.И. Севастопольский бронепоезд. Симферополь: изд. «Крым», 1968, 290 стр.;
  3. Зайцев К.Н. Об оригинальности в оригинальном жанре // Советская эстрада и цирк, 1973, № 11, стр. 13;
  4. Напруднов В. Пятьдесят на fifty // Проза.ру, 2014.

Из книги Николая Ивановича Александрова «Севастопольский бронепоезд», глава 22

Как-то приехала на бронепоезд фронтовая бригада московских артистов. Тепло встретили их железняковцы. Уже само появление их в осажденном Севастополе внушало к ним уважение: ведь они прибыли, чтобы своим искусством вдохновить защитников города на боевые подвиги.

Гости исполнили много шуточных номеров. Валентин Соловьев неподражаемо имитировал джаз-оркестр, испорченный патефон, движущийся поезд. Георгий и Лия Дюалим показали забавные фокусы. От души смеялись моряки, слушая пародийные песенки Александра Барушного, высмеивающие фашистов и их прихвостней.


Из статьи К.Н. Зайцева «Об оригинальности в оригинальном жанре»

Журнал «Советская эстрада и цирк», 1973, № 11, стр. 13

...был на эстраде иллюзионист Г. Дюалим. Работал он в необыкновенно быстром темпе. Едва успевал закончить один трюк, как тут же начинал другой. Его трюки не отличались большой загадочностью и, возможно, даже могли быть разгаданы зрителями, но смена трюков была такой ошеломляющей, что не давала, как говорится, опомниться, и номер производил впечатление и загадочности,  и ловкости.


Из воспоминаний Валерия Напруднова «Пятьдесят на fifty», публиковавшихся на сайте «Проза.ру»

...Мама была в семье самая младшая и самая любимая, но любимая только своей мамой, остальные ей немного завидовали.
Так или иначе, но судьба мамы это ее судьба и не будь того или иного события, вся жизнь сложилась бы по другому, и неизвестно, как было бы лучше. После того, как от нее ушел муж, мой отец, ее судьба резко изменилась, для начала она поменяла себе имя, теперь вместо Клава она назвалась Ларисой и еще вдобавок стала артисткой Москонцерта. Лариска-артистка!

Это произошло в 1956 году. Летом она с подругой пошла погулять в сад «Эрмитаж», что на Каретном ряду, а там шел концерт. На сцене выступал известный в то время фокусник иллюзионист, Георгий Дюалим. Мама, как завороженная смотрела на выступление артиста и вдруг он пригласил ее на сцену. Ему для какого-то трюка нужен был человек из зрительного зала. Моя мама не побоялась и вышла на сцену, и зрительный зал встретил ее аплодисментами. Как я уже говорил она была очень красивая, а красота делает великие вещи, куда уж там фокусам. И после концерта этот иллюзионист предложил ей работать в его аттракционе и мама согласилась. Она проработала на сцене тридцать три года. Сначала выступала с Георгием Дюалимом, а когда он умер, это произошло через два года после их знакомства, во время гастролей в Венгрию и Чехословакию, она сумела сделать свой иллюзионный номер и выступала самостоятельно. С Дюалимом мама узнала новую грань жизни, она окунулась в артистический бомонд и как-то сразу там прижилась. Она говорила, что все происходило как во сне, ну просто сказка о Золушке.

Георгий был женат, у него была дочь Люся с которой я дружил и даже был по-детски в нее влюблен. «Люся, Люся я боюся, что тобою увлекусь я...» — пел я ей. А она пела мне песни из индийских фильмов, это у нее получалось просто замечательно: «Ицигдана, ицикдана, гана упоргана, ицигдана...» — пела Люська и танцевала, как в кино. А я ее завороженно слушал и смотрел на нее влюбленными глазами. С Люськой и ее маленькой собачкой Зиткой мы любили гулять по Таганским переулочкам и еще у нас было забавным занятием возиться на тахте, кто кого повалит на спину и удержит надолго. От этого мы были разгоряченные и возбужденные, как дети. У Дюалима (я его называю Дюалим, а не Георгий, потому что моя мама его так всегда называла) была машина «Победа», с шофером, что по тем временам было невероятной роскошью, но некоторые артисты, академики, ученые и прочие заслуженные люди могли себе это позволить. На машине мы иногда ездили отдыхать за город, на природу.

Особенно мне запомнилось наше путешествие в село «Царицино» — это под Москвой. Там находится недостроенный дворец царицы Елизаветы. Дело было зимой мы катались на лыжах, на санках и просто кувыркались с горы, а потом раскрасневшиеся и отдохнувшие сели в теплую, уютную машину и поехали к Дюалиму домой, где нас ждал вкусный обед, его жена Ася очень хорошо готовила.

Сейчас село «Царицыно» находится как бы уже в Москве, а раньше было далекое подмосковное имение.

Мне тогда было одиннадцать лет. Волею судьбы и стечения обстоятельств, когда мне было уже сорок три года, я получил квартиру недалеко от тех исторических мест, но там не прижился, там не сложилась моя судьба и я оттуда смотался в Америку, но об этом потом. Еще к этому могу вспомнить, что с Люсей Дюалим я встретился, когда мне было шестнадцать лет, до этого мы не виделись лет пять.

Эта встреча была случайная и оказалась нашей последней встречей. Может быть мы наше знакомство и продолжили, но вмешались некоторые дурацкие обстоятельства после которых мне было неудобно с ней общаться. А получилось так, я хорошо помнил телефон Дюалимов это: К7-28-48 и как-то мне взбрендило позвонить Люсе через столько много лет. Она подошла к телефону и нам не пришлось долго объясняться, кто звонит. Люся меня узнала и согласилась на свидание. Встретились мы у метро Рижская, а потом пришли в мою Напрудненскую квартиру.

Мы хорошо и уютно сидели вспоминали наше детство, пили вино, курили сигареты, даже помню название «Джабел» — болгарского производства. И даже целовались. И все было прекрасно, если бы не вмешался в наш уютный мир мой сосед по квартире, Николай Павлович Покровский. Я не упоминал, что вместо наших бывших соседей Льва Миихайловича и Любови Михайловны Рогалиных и их дочки Ляли, в квартиру поселилась новая семья Покровских, Зина и Коля. Они были неплохие люди, бывшие геологи с очень интересной судьбой. И хотя они любили крепко выпить и повеселиться, все обходилось без эксцессов и напрягов. В семье Покровских всем верховодила разумная Зина. У нас были достаточно дружественные, доброжелательные отношения и никогда не было никаких проблем. А тут как на зло, Коля оказался крепко выпившим, Зины не было дома, и он решил покарулесить. Вдруг стал стучать в мою дверь и кричать нецензурные слова, типа: Опять ****ей понавел... ну и все в таком духе. Я весь обомлел от такой наглости и глупости, раньше этого никогда не происходило. Мне пришлось выйти к нему и сказать, чтобы он прекратил безобразие, но Коля вцепился в меня своими длинными пальцами и даже ухитрился стукнуть локтем по лицу. Мне не удалось уговорить его словами и пришлось треснуть кулаком под дых. Коля весь согнулся пополам и затих. Я отнес его обмякшее тело к нему на кровать и он больше не шевелился до утра. Вернувшись к Люсе я извинился, но вечер, естественно, был испорчен, мы вскоре собрались и я проводил ее до метро. Больше с Люсей мы никогда не виделись, мне было неудобно ей звонить после того кошмарного инцидента. А у дорогого Николая Павловича оказалось сломанное ребро, он долго ходил скорчившись, но обиды на меня не держал, а даже извинился за свое дурацкое поведение в тот злополучный вечер. И его жена Зина сказала, что я правильно сделал что наподдала ему. Так-что Николай Павлович надолго запомнил этот случай, да и я тоже.

Фото