КАЗАКОВ (ФРИДИАНИ) Георгий Иванович (1886 – 1960)
Георгий Иванович Казаков, псевдоним Фридиани (10.11.1886, село Широкий Уступ, Аткарский уезд, Саратовская губерния — 30.11.1960, Москва) — артист-феномен с дефектом развития конечностей (амелия) — родился без рук, с единственной левой ногой. Демонстрировал виртуозное владение ею. Выполнял стандартные для здоровых людей действия: ел, пил, курил, брился, писал, а также вырезал и клеил аппликации, рисовал портреты как художник-моменталист. Исполнительскую карьеру начал в 1904 году в Саратовском цирке, завершил в 1917 году. Выступал сперва под собственным именем, а затем под псевдонимом Фридиани, который позаимствовал у итальянской артистки вместе со станком для аппликаций.
В период с 1919 по 1932 год работал на различных государственных должностях в Аткарске и Петровске Саратовской области. Член ВКП(б) с 1920 года. С 1913 по 1919 год, а также после 1932 года проживал в Москве, в последние годы по адресу (предположительно): проспект Мира, дом 99, квартира на третьем этаже. В ходе проведенного в 2019 году опроса старожилов этого дома следов артиста не выявлено.
Свидетельствами работы Г.И. Казакова в цирке являются дореволюционные открытки и статья, опубликованная в районной газете «Молодой ленинец» в декабре 1928 года. На основе последней саратовский краевед и цирковед Л.И. Прокопенко (Лодгауз) инициировал в 1950-х годах поиск, поддержанный Б. Баишевым. Результаты их работы отражены в двух публикациях в журнале «Советский цирк» в ноябре и декабре 1958 года (приведены ниже).
В июне 2020 года историк российского спорта Д.А. Шабалин установил, что могила Г.И. Казакова расположена на 19 участке Пятницкого кладбища у тропинки, разделяющей участки 17 и 19. Согласно надписи на монументе, артист родился не 10-го, а 4 ноября. Там же похоронена его жена Устинья Николаевна Казакова (22.10.1899 – 22.03.1970), старший сын Ким (9.11.1924 – 30.05.1959) с супругой Ниной Федоровной (29.05.1927 – 4.09.2004) и младший — Гений (11.02.1928 – 5.05.1992).
Из вышеупомянутой публикации в декабрьском номере «Советского цирка» за 1958 год известно, что Ким Георгиевич Казаков служил в Магадане. Причина его смерти в 35-летнем возрасте, еще при жизни отца, неизвестна. Младший сын Гений (Геша) Георгиевич Казаков работал механиком на швейной фабрике в Москве.
Ведется поиск внуков Г.И. Казакова: Алексея (ок. 1949 г.р.) и Георгия Кимовича Казакова (р. 14.09.1952, по другим данным: р. 1.07.1952). Если вам что-то известно об этих людях или других родственниках и знакомых Казакова-Фридиани, просьба оставить сообщение в разделе «Отзывы» или написать редактору сайта по адресу: fedrv@list.ru. Просим также отозваться близких Б. Баишева.
Литература:
- Алим. Фридиани из Аткарска // Аткарск: Молодой ленинец, 14.12.1928, стр. 4;
- Прокопенко-Лодгауз Л. Исчезновение Фридиани. Рассказ-быль // Советский цирк, 1958, № 11 (14), стр. 15–17;
- Баишев В. В гостях у Г. И. Казакова // Советский цирк, 1958, № 12 (15), стр. 24–25;
- Кашкин Кирилл. Наган в ноге // Версия-Саратов, 10.09.2016;
- Чекинев Роман. Фридиани из Аткарска: циркач-феномен и чиновник без рук на одной ноге // Районная газета «Аткарский уездЪ», 22.01.2018;
- Чекинев Р. Страницы истории: как сложилась судьба Фридиани после Аткарска // Аткарский уездЪ, 8.02.2018;
- Федоров А.Н. «Я памятник себе воздвиг нерукотворный...» (Безруким артистам посвящается) // Филокартия, № 3 (68), август 2020, стр. 42–44.
Статьтя неизвестного автора Алим (предположительно, псевдоним) «Фридиани из Аткарска»
Опубликовано в районной газете города Аткарск «Молодой ленинец» от 14 декабря 1928 года, стр. 4
Фридиани из Аткарска
«Кенарейкииа гостиница с аттракционом» привлекала к себе купцов и чиновников, чуравшихся пламенных объятий своих мясистых «половин» и искавших забвения и ласки на груди шансонеток из Варьете.
Сегодня в «Кенарейкиной гостинице» после певички, исполнявшей «Песни улицы», выступал «единственный в мире исполнитель, феномен, человек без рук, с одной левой ногой, художник-моменталист Фридиани».
Подвыпившая публика свой интерес к невиданному для них артисту отметила хриплыми криками «браво». В порыве восторга некоторые начали бить, рюмки о бутылки и бутылки о стены.
На скрипящие подмостки эстрады вышел человек. Вышел человек с бледным лицом заострившимся строгим подбородком. Человек, хмуро оглядев беснующийся зал, молча уселся на стул и, подняв левую единственную ногу, мрачно сказал:
— Сейчас я покажу уважаемой публике свои номера.
И публика видела, как человек с одной ногой шил, брился, наливал из бутылки в стакан вино, пил и ел, ловко управляя вилкой. Публика видела, как склонившийся над столом человек взял карандаш со стола, зажав его между большим и и указательным пальцем ноги, начал писать.
Публика выла, публика кричала.
А человек сидел, сидел, плотно сжав губы, и быстро водил карандашом по бумаге.
С этого памятного вечера жители почти всех городов европейской России, Румынии И некоторых городов Австрии после киносеансов могли видеть в дивертисменте «единственного в мире человека с одной левой ногой».
Феномена Фридиани можно было увидеть и среди арестов бродячего сибирского цирка.
Фридиани, настоящая фамилия которого Казаков, родился только с одной ногой. С раннего возраста он сумел свою единственную конечность довести до совершенства. Он сумел одной ногой делать все то, что нормальный человек делает двумя руками ногами.
Вот уже 11 лет, как публика, посещающая театры, кино и цирки, перестала видеть Фридиани.
Фриднаии исчез...
В настоящее время Фридиани стал тов. Казаковым, одним из популярных работников в Аткарском районе, членом партии и почетным комсомольцем.
Последние 11 лет Фриднани не показывал своего искусства всей разношерстной публике. Фридиани-Казаков показал свое искусство крестьянам и рабочим, за права которых боролся в течение 11 лет.
Сегодня мы говорим об этом мужественном человеке. Пусть знают все, как человек, беспомощный человек, может стать героем.
С самого начала революции тов. Казаков, взяв наган в свою единственную ногу, влез на лошадь и во главе небольшого отряда красноармейцев помогал республике советов в тяжелый 20-й год.
Кулаки помнят о Казакове. Кулаки помнят об «одноногом черте», который твердо проводил наказы советской власти в деревне. Кулаки помнят, как в с. Радушинка Аткарского уезда они гурьбой окружили дом, где находился человек с одной ногой и хотели с ним расправиться по-своему.
И сидя на завалинке дома, Казаков сумел быстро вынуть ногой из кобуры наган и арестовать 9 кулаков, покушавшихся на него, на представителя революционной власти.
Подвиг одноногого человека, сумевшего арестовать 9 человек мало кому известен. Только крестьяне села Радушинка видели, как 30 озверевших негодяев напали на беспомощного человека и видели, как этот беспомощный человек сумел показать себя непоколебимо стойким бойцом.
Сейчас тов. Казаков работает председателем Аткарского районного комитета крестьянской взаимопомощи, кроме этого, он член бюро ячейки партии и представитель в ячейку комсомола. До этого он работал секретарем волкома партии, политруком отряда, красным директором маслозавода, заведовал ссыпным пунктом.
Ячейка комсомола, в которую входит представителем от партии тов. Казаков, может всегда видеть в его лице яркую страницу исторической борьбы рабочих и крестьян со своим классовым врагом.
Человек с одной ногой никогда не был беспомощным, наоборот, он сумел помочь как редкий из нас — революции...
И сейчас перед моими глазами встает картина. Величавая картина. Видишь крестьянскую лошадь с темным силуэтом человека, держащего поводья левой ногой, а из полушубка выглядывает упрямый ствол темного нагана...
Алим
Очерк Леонида Ивановича Прокопенко-Лодгауза «Исчезновение Фридиани»
Опубликовано в журнале «Советский цирк», 1958, № 11 (14), стр. 15–17
Исчезновение Фридиани
Рассказ-быль
1
...Несколько человек в униформе внесли и поставили на манеже небольшой стол и стул. Затем, под пытливыми взглядами зрителей, они положили на стол портсигар и спички, поставили керосиновую лампу и зеркало. А когда к этому были добавлены стакан на блюдце, сахарница и чайник с заваркой, по рядам зрителей пробежал шум веселого недоумения — что, мол, можно делать необычайного с этими столь обыкновенными, повседневными бытовыми предметами?
Когда же на стол водружен был кипящий самовар, какой-то скептик густым басом прогудел внизу:
— Это мы завсегда и дома видеть можем. Разве в этом цирк?
На что молодой, совсем еще мальчишеский голос с галерки звонко ответил:
— Обожди! Вот поглядишь, что будет!
Униформисты принесли на стол бутылку и бокал, коробку с цветными бумажками, непонятно причудливой формы, а потом зачем-то установили неподалеку довольно большую прямоугольную белую доску на подставке.
И вот шпрехштальмейстер хриплым голосом объявил:
— Только в нашем цирке. Единственный в России и Европе, неподражаемый во всем мире... — тут он сделал паузу и, вытаращив глаза, выкрикнул: — Артист-феномен Фридиани!
Заиграла музыка.
На арену скачущей походкой стремительно вышел молодой артист с бледным, открытым лицом и глубокими умными глазами, взглядом которых быстро окинул ряды зрителей. Тут же он наклонил голову в скромном приветствии.
Ему зааплодировали. Некоторые потому, что уже знали, а другие негромко и недолго, в ожидании еще невиданного.
Несколько секунд артист стоял неподвижно. Он был в черном, почти обыкновенном костюме, в черной длинной накидке-крылатке с пелериной, застегнутой на груди медной цепочкой, соединявшей две такие же львиные головы.
Затем поднял голову и запрыгал на костылях и на одной левой ноге к центру манежа, к столу.
Сел на стул.
Быстро, привычным движением вынул ногу из ботинка и ловко поднял ее над столом. Носок был срезан так, что обнажал пальцы ноги. И тут все заметили, что у артиста нет не только другой ноги, но и обеих рук. Стало немного страшно.
А Фридиани уверенно взял левой ногой чайник и очень аккуратно налил в стакан заварки, положил ложечкой сахар, долил из самовара кипятком, размешал и начал пить чай.
Раздались аплодисменты.
А с каким бы недоверием отнеслись эти же зрители, и все вместе и каждый в отдельности, если бы им несколькими минутами раньше сказали, что они удивятся тому, что артист на арене будет... просто пить чай.
И еще больше поразились бы они, если бы их предупредили о том, что они еще громче и дружнее будут хлопать артисту только за то, что он…
...снял с лампы стекло, зажег спичку, поднес ее к фитилю, отрегулировал пламя и надел стекло. Затем открыл портсигар, достал из него папиросу, подержал ее над горящей лампой и начал курить.
Все это, очень обычное, оказалось вдруг необыкновенным.
Хлопали дружно.
А когда перестали, артист Фридиани стряхнул с папиросы пепел и положил ее бережно на край пепельницы. После чего переставил поближе зеркало. Разложил бритвенный прибор. Намылился и быстро отлично побрился.
Аплодировали громко и долго.
Фридиани поклонился на три стороны.
Многие решили, что номер закончен и захлопали еще сильнее. Однако артист не уходил.
Он ногой придвинул к себе белую доску на подставке. Снова раскурил над лампой папиросу, которую уже не вынимал изо рта. Моментально намазал доску клеем. Быстро начал брать из коробки причудливо вырезанные кусочки разноцветной бумаги и ловко прикладывать их к доске.
Не успели зрители, как говорится, моргнуть глазом, а на доске появился составленный из бумаги цветок, с яркими лепестками и зелеными листьями. Один из униформистов подбежал, схватил доску и обнес ее по кругу, близко показывая зрителям, чтобы они могли убедиться, насколько точно приложены кусочки бумаги в этой моментальной аппликации.
После этого на другой стороне доски Фридиани так же моментально сделал аппликацией целый букет цветов.
Все зрители аплодировали дружно, громко, долго, улыбаясь от удовольствия.
Продолжали хлопать и тогда, когда Фридиани, раскланявшись на все стороны, ушел за занавес форганга. Вызывали его на поклон. Артист кланялся. Подошел к столу, сел, быстро налил из бутылки красную жидкость, изображавшую вино, в бокал и поднял его над головой.
Шпрехштальмейстер прохрипел в публику:
— За ваше здоровье!
Фридиани выпил, поставил бокал, встал.
Цирк бурно аплодировал. Артист кланялся и улыбался. Но улыбка была невеселой.
— Браво! Бис! Бис! — надрывались ряды, топали ногами на галерке.
∗ ∗ ∗
Разнообразные афиши — то большие, то поменьше, то яркие и выразительные, то кое-как намалеванные и перегруженные подробностями, — сообщавшие публике о том, что «только у нас» и «лишь столько-то дней» будет выступать
АРТИСТ-ФЕНОМЕН ФРИДИАНИ,можно было увидеть на цирках небольших уездных городов, редко в губернских, а чаще всего на временных ярмарочных балаганах в крупных селах. Имя этого артиста появлялось даже на афишах, расклеенных в Москве.Это продолжалось примерно с 1904 по 1917 год.
После Великой Октябрьской социалистической революции артист-феномен Фридиани исчез.
Время тогда было настолько переполнено событиями, которые потрясли весь мир, что никто не обратил ни малейшего внимания на исчезновение Фридиани.
2
Я заинтересовался Фридиани совсем недавно. В мои руки случайно попала фотография, сделанная в 1928 году. На фотографии изображен, как видите, человек, левой ногой наливающий себе в стакан чай. Примус на столе и ряд других бытовых деталей, так же как и весь облик человека на фотоснимке, говорят о том, что он делает это дома, а не на цирковом манеже.
При взгляде на этот снимок нельзя было не вспомнить циркового артиста Фридиани. Правда, артист-феномен был намного моложе, но ведь время не стояло на месте и фотография сделана была спустя одиннадцать лет после Великой Октябрьский революции.
Под фотоснимком, опубликованным в одной периферийной молодежной газете три десятилетия назад, была подпись: «Тов. Казаков за завтраком».
«Казаков» звучит совсем не так как «Фридиани», но кто не знает, что в прошлом, а тем более до Октябрьской революции, многие русские артисты работали на манеже под иностранными псевдонимами.
Поэтому и родилась мысль: «А вдруг этот товарищ Казаков и есть исчезнувший артист Фридиани?»
Захотелось узнать, как сложилась его судьба.
В небольшой газетной заметке было сказано: «Сейчас тов. Казаков работает председателем Аткарского районного комитета крестьянской взаимопомощи, кроме этого он член бюро ячейки партии и представитель в ячейку комсомола. До этого он работал секретарем волкома партии, политруком отряда, красным директором маслозавода, заведовал ссыпным пунктом»1.
Аткарский район входит в Саратовскую область, и я обратился в партийный архив Саратовского обкома КПСС. Заведующий архивом Николай Иванович Полянцев, выслушав меня, сказал:
— Помочь в поисках не отказываюсь, но ведь Казаковых много... Вот если бы вы знали его имя и отчество или хотя бы инициалы, дело намного облегчилось бы.
В Саратовском государственном областном архиве, куда я затем отправился, заведующая читальным залом и библиотекой Таисия Сергеевна Колгина любезно предложила мне газету «Известия Аткарского уисполкома» за двадцатые годы. В уцелевших разрозненных номерах упоминались (в списках лиц, вносивших средства в фонд воздухофлота) Казаков И.Е. и Казаков А.Г. Возможно, один из них и есть Казаков, изображенный на фотографии, которая привлекла мое внимание. Но как в этом убедиться?..
Заведующая историческими фондами архива Капитолина Григорьевна Филатова подсказала:
— А вы познакомьтесь с фондом Аткарского уездного исполкома.
Из описи этого фонда я выбрал десятка полтора дел и сел за их просмотр.
Пыль десятилетий слетает со страниц архивных дел. Одно, второе, третье... Стопка просмотренных дел растет, но Казакова все нет как нет. Наконец, в деле «Списки делегатов коммунистов (большевиков) VI Аткарского съезда Советов р. к. и к. депутатов 15 октября 1918 года» встречается нужная мне фамилия.
Далее поиски усложнились. Из других дел удается узнать, что в органах Советской власти работало еще несколько Казаковых: в Галаховской волости — Казаков Георгий Иванович, член волисполкома. В Аткарском сельсовете Казаков Константин Николаевич, член сельсовета в Медведевском сельсовете — Казаков Николай Васильевич, секретарь сельсовета, и в Березовском сельсовете — Казаков Степан Иванович, член сельсовета2.
Который же из них изображен на фотографии?
Знакомлюсь с личными делами Казаковых. Начинаю с работавших в сельсоветах. Нет, это не они — не та биография.
Наконец — удача! В личном деле Казакова Георгия Ивановича, члена Галаховского волостного исполкома, с радостью читаю: «Род занятий до Октябрьской революции — артист-феномен»3. Наверное, это он!
Правда, возможно совпадение. Неизвестно, каким артистом-феноменом был Георгий Казаков.
Но для начала, для поиска в партархиве этого достаточно. Тут же звоню по телефону Полянцеву и сообщаю ему имя и отчество Казакова.
На следующий день Николай Иванович Полянцев, уже явно заинтересованный поисками, встретил меня с торжествующей улыбкой. Он быстро принес из соседней комнаты партархива тоненькую папку — «Личное дело № 397022 члена РКП Аткарской уездной организации тов. Казакова Георгия Ивановича» — и протянул ее мне:
— Вот, читайте. Интереснее дело. Этот человек определенно заслуживает большого внимания.
Личный листок, находящийся в деле4, рассказывал немало интересного. Он дал возможность узнать о Георгии Ивановиче Казакове, что он — русский и «кроме русского ни на каких языках не говорит», что «хорошо знает Москву, в которой жил с 1913 по 1919 год, Саратов и Аткарский уезд», что он «по происхождению крестьянин, но крестьянством не занимался ввиду физических недостатков», что основным его занятием до 1914 года была «сценическая деятельность»; членов семьи «трое: жена, грудной ребенок одного года и мать 65 лет», что он окончил «сельскую школу, а в 1919 году с августа по октябрь проходил школу в Москве, а в 1921 году курсы политорганизаторов, что в Красной Армии «по случаю 100-процентной инвалидности никогда не служил», что в партию принят «Богатовской организацией Аткарского уезда 4 января 1920 года», «в других партиях не состоял»; на партийной работе «с 1917 года».
Далее сообщалось, что Казаков был волостным политорганизатором в Широко-Уступской и Упоровской волостях, потом райполиторганизатором по работе в деревне по четырем волостям, затем ответственным секретарем волостного комитета и членом Президиума райкома РКП(б) в Галахово.
Кроме партийной работы он «вел большую массовую работу: выступал на митингах, вел агитационную и пропагандистскую работу, проводил беседы, делал доклады на самые различные темы. Много работы вел путем совместительства».
С июля 1921 года он работал председателем волостного исполнительного комитета в Широком Уступе; потом уполномоченным по трудовой гужевой транспортной повинности там же; затем уполномоченным уездного посевкома в Софьино; снова предволисполкома в Широком Уступе; заместителем предволисполкома в Галахово, председателем волостного крестьянского комитета в Широко-Уступской и Галаховской волостях, а с мая 1925 года уполномоченным саратовского губвнуторга по Аткарскому уезду.
Одновременно — в 1920, 1921, 1922, 1924 годах — Г. И. Казаков был уполномоченным по перевыборам сельских партийных ячеек РКП(б), сельсоветов, селькресткомов, волкомов РКП(б), волисполкомов, волкресткомов, волостных и сельских посевкомов, кооперативных организаций по Упоровской, Широко-Уступской, Софьинской и Галаховской волостям. С 1920 года по день составления листка, и, надо думать, дольше, вел работу как председатель волостной экспертной комиссии, а с 1925 года и как член уездной экспертной комиссии по оценке урожаев. Работал председателем контрольно-проверочного совета с 1923 по 1925 год при сельхозкооперации и сельскохозяйственном кредитном товариществе. Работал в комиссиях по распределению семенной ссуды, по пересмотру льгот единого сельскохозяйственного налога. Работал в военно-приемочных комиссиях.
«Вел и веду работу в комсомоле, работал в общественной и культурно-просветительной областях, как предволкульткомиссии, словом, всей работы не перечтешь»5.
Даже это сухое, анкетное перечисление всего того, чем занимался коммунист Георгий Иванович Казаков в первые годы после Великой Октябрьской революции, очень убедительно говорит о том, каким энергичным, подвижным, инициативным, работоспособным и надежным человеком он был. А ведь у него, как свидетельствует этот же личный листок, заполненный им самим, имелись большие физические недостатки: «Не имею обеих рук и правой ноги, но физически вполне здоров».
Да ведь это же Фридиани! Теперь уже никаких сомнений быть не может. Это он!
— Нашелся! — невольно воскликнул я громко.
Полянцев утвердительно закивал мне головой, не отрывая телефонной трубки от уха и продолжая слушать кого-то. Пока я знакомился с личным делом, он несколько раз звонил куда-то и спрашивал о Казакове. Положив трубку, он сказал:
— Я сейчас звонил старой коммунистке Ольге Никитичне Загуменной, которая долго работала в Аткарске. Она очень хорошо помнит Казакова. Помнит, как ездила с ним вместе проводить перевыборы сельсовета. Молодец был. Говорил очень хорошо, толково и красиво, сам протокол писал. Работник был прекрасный и авторитетом большим пользовался.
А другая старая коммунистка, тоже ранее работавшая в Аткарске, Валентина Дмитриевна Торонова, сказала, что у Казакова было вместо рук два коротких зачатка, которыми он придерживал костыли. Ходил всегда в длинном черном плаще.
— А что если съездить в Аткарск и поговорить там со старожилами?
— По-моему, это будет самое правильное, — поддержал Полянцев. — Там, на месте, вы, наверное, сможете узнать немало интересного. Желаю вам успеха!
3
Прежде чем поделиться услышанным в Аткарске от земляков, бывших зрителей, товарищей по партии и сослуживцев по работе, предоставим слово самому Казакову-Фридиани.
Перед нами его автобиография, написанная в марте 1923 года.
Этот живой, человеческий документ, написанный артистом дореволюционного цирка, нельзя читать без волнения.
Первая его часть, рассказывающая о жизни одного из многих цирковых артистов до Великой Октябрьской революции, пропитана глубокой горечью и звучит гневным обвинением.
«Я родился 10 ноября 1886 года в крестьянской семье в селе Широкий Уступ, Аткарского уезда. В 1891 году умирает мой отец, и я остаюсь на иждивении у дяди и бабушки, а мать выходит вторично замуж в деревню Богатовку, за двенадцать верст. Хотя мне было тогда шесть лет, но я ярко помню до настоящего времени весь пройденный мною тяжелый тридцатилетний путь, полный борьбы, невзгод и лишений, что и хочу изложить ниже.
Детство мое проходило безотрадно, потому что не пустили учиться. Причины были следующие: на лошади возить в школу дядя не захотел, а сам ходить я не мог, потому что от рождения не имею обеих рук и правой ноги. А потому пришлось учиться грамоте от двоюродных братьев, ходивших в школу.
Когда мне исполнилось одиннадцать лет, то меня мать взяла к себе, где я и прожил до шестнадцатилетнего возраста.
В 1904 году, в Саратове, поступаю в цирк. С этого времени и начинается моя артистическая деятельность. Вернее, с того времени попадаю под гнет разного рода цирко- и балагановладельцев, вечно нагло пьяных. Они в большинстве случаев платили за труд нашему брату незаконными штрафами. А жаловаться в те проклятые времена на паразитов было невозможно. Так и жилось до 1914 года прескверно, много и много раз.
За труд артисты цирка получали скудную оплату, да и ту не полностью, так как при расчете большая часть ее задерживалась эксплуататором под видом штрафов и мнимых банкротств. Вот отчего приходилось частенько влачить голодное существование и ездить «зайцах» в вагонах четвертого класса. Не раз меня вытаскивали из-под лавки вагона и отправляли в Жандармскую комнату, где и составляли протокол, несмотря на мои физические недостатки. Много-много таких протоколов было составлено.
По вине имевших тогда власть тиранов, в результате их нечеловеческого зверского обращения пришлось немало попортить крови в борьбе за существование. Поддерживало только сознание того, что нас, таких борцов за существование, целая рать. Вот эта борьба и родила во мне сначала общественника, а затем и коммуниста.
31 марта 1914 года в Москве был организован «Всероссийский союз сцены и арены», в организации какового я принимал горячее участие, вербуя в члены союза своих товарищей по труду. Всего нас при организации этого союза было тридцать два человека. С этого началась моя общественная деятельность.
А с революционным движением я познакомился вплотную в 1905 году в Саратове, где не только читал политическую литературу, но и участвовал 17 октября в борьбе двух классов, то есть нашего рабочего класса с вечно нам враждебными капиталистами и черносотенцами. Цели борьбы организации большевиков хорошо осознал в 1917 году. В особенности в то время, когда велась борьба агитацией и большой шум был поднят вокруг «учредилки». Я в это время находился в Москве и вел усиленную агитацию за список № 5, за большевиков. К тому времени и сам был по убеждениям большевик.
В августе, сентябре и октябре 1919 года учился в Москве в партийной школе при Высших политических курсах. С того времени и остою в организации РКП(б). Действительным членом РКП (б) являюсь с января 1920 года...».
Так постепенно прояснялись причины, приведшие к исчезновению артиста Фридиани и вызвавшие к жизни товарища Казакова.
В Аткарске мне удалось разыскать тех, кто сообщил ценные сведения о Казакове-Фридиани, рассказал интересные эпизоды из его жизни и работы в родном Аткарском районе. Это старый коммунист пенсионер Аким Михайлович Синцов, пенсионеры Иван Яковлевич Романцов и Василий Евсеевич Волостнов, секретарь райотдела милиции Вера Ивановна Логинова и некоторые другие.
Вот что я записал в Аткарске о Георгии Ивановиче Казакове.
...Некоторые из нас помнят, как он артистом раньше был. Бывало, на ярмарочной площади, там, где теперь стоит маслозавод, построят балаган. Приедет цирк, и он в нем выступает: чай пьет, бреется, цветы клеит... Но многие тогда, до революции, и не подозревали, что этот артист с иностранной фамилией, в черном плаще — наш аткарский земляк. Потом уже, когда стали с ним встречаться на партийной и советской работе, сразу по накидке-крылатке, которую он всегда носил, признали. Интересно, конечно, было, почему он перестал артистом работать, но не спрашивали. Да он сам ответил.
Принесли как-то раз ему старую, перетершуюся на сгибах карту уезда, рассыпавшуюся на куски. Он быстро прикрепил кнопками к стене большой лист бумаги, моментально намазал его клеем и так ловко и скоро приложил кусок к куску, что точь-в-точь совпали все линии железнодорожного пути и проселочных дорог. Все, кто были при этом, пришли в восторг:
— Вот это здорово! — сказали мы. — Замечательно искусно ты ее, Георгий Иванович, склеил!
— Да, это — искусство! Правильно вы сказали. Пойдет мой труд на пользу людям, которым карта эта потребуется. А вот раньше я был артистом. Цветы выклеивал. Разве то было искусство? Когда в цирках или балаганах меня выпускали, всегда подчеркивали, что я все «как человек» делаю. А ведь этим и мне и другим вдалбливали, что я не человек. Монстр — вроде обезьяны. Даже хуже, ниже ее. И меня унижали и у зрителей человеческое достоинство оскорбляли. Нездоровый интерес к уродству в народе воспитывали. А ведь искусство там, где красота! Вот, говорите, хорошо, красиво карту склеил. Вы так не сможете. Значит, это и есть настоящее искусство!
...В годы гражданской войны часто для воинских частей лошади требовались. Вот придут к нему представители (Казаков в ту пору в волисполкоме работал) и говорят, чтобы сейчас же отправляться мобилизацию лошадей проводить. Он их успокоит, уговорит на квартиру идти и спать ложиться. Только точно узнает, сколько лошадей требуется. А утром, чуть свет, даже еще раньше, еще затемно, приходит и будит этих представителей. Те выходят из дома и видят, что все, сколько нужно, лошади готовы, у волисполкома стоят. Удивятся они и говорят:
— Ты, товарищ Казаков, чудеса прямо делаешь!
А он им отвечает:
— Может быть, это и чудеса, только не я их делаю, а наша Советская власть. Народ ведь понимает, что Советская власть все ему же на пользу делает. Ведь власть-то у нас теперь наша — народная. Ну, а которые еще по несознательности этого не понимают, тем объяснить надо. На это мы и поставлены. Если кое-кто по классовой злобе против идет, таких ломать надо. За попустительство народ и партия с нас спросят.
Правильно он политику понимал и быстро все делал.
...Тогда ведь не то, что теперь, — автомашин совсем не было, все на лошадях ездили. А времена были трудные: не то что лошади, люди едва ноги таскали. Бывало, сядешь в телегу и вожжами нахлестываешь и кнутом лошадей стегаешь, а они все плохо бегут. А он на телегу вспрыгнет с клюшками, вожжи под них зажмет, да так видно ловко и крепко, что у него лошади и без кнута куда лучше бегут. Много он ездил, народу разъяснял, что к чему, а надо было — приказывал, а то и требовал. Но чаще веселый был, балагур, а вообще уважали его сильно. И не в одной-двух волостях — почти по всему уезду. Говорил отрывисто, а помнил все долго. Башковитый мужик был и для Советской власти у нас в районе много сделал. С жадностью работал, видно было по всему, что дорвался человек до своего дела, что по душе ему было. Работяга был и человек хороший. Где-то он теперь?
...Верхом ездить он и умел и любил. На что-нибудь повыше станет и с клюшками ловко, немного боком, на лошадь сядет. Повод под клюшкой зажмет и скачет, только плащ его черный на ветру развевается. Летом он всегда в черном плаще с накидкой ходил, а зимой черную бурку надевал. Вот что на голове носил — вспомнить трудно. Кажется, всегда у него голова открыта была. Сядет он верхом и как птица чернокрылая летит вперед. А за то, что бурку носил, у нас его некоторые «Аткарским Чапаевым» называли, хотя он официально в Красной Армии и не служил и никогда никаким командиром не был. Правда, поговаривали, что он в 1920 году, вооружившись наганом, сел верхом и не то командиром, не то политруком был в одном из местных красных отрядов. А может быть, то был продотряд. Но, во всяком случае, он всегда храбро боролся с врагами революции и хорошо помогал молодой Советской республике.
…Однажды в селе Радушинке, Голоховской волости, в которой он в волисполкоме работал и как раз единый сельхозналог вводил, кулаки решили расправиться с ним за то, что он твердо проводил все постановления Советской власти; кулаки его люто ненавидели и прозвали «одноногим чертом». И вот собралось их человек тридцать, окружили они дом, где остановился Казаков, и намеревались покончить с ним, проще говоря — убить.
Тридцать человек здоровых против одного — так только кулаки-звери могли действовать.
А он сидел на завалинке и ничего не подозревал.
Когда же на него набросились, — не растерялся, не струсил ничуть, как другой бы на его месте. Один перед толпой не сробел. Быстро выхватил свой наган да так хладнокровно их осадил, что ничего у кулаков не вышло.
Позже девятерых кулаков арестовали, и он помог сдать их куда следует.
Правильно и, можно сказать, по-геройски поступил.
Озверевшие кулаки думали, что он беспомощный человек, и против одного такого коммуниста тремя десятками пошли. А он настоящим отважным бойцом оказался. Из такой стычки победителем вышел. Не удалось его врагам убить. Интересно, жив ли он теперь?
...Помню, как в августе 1929 года к нам в Аткарск пришел первый трактор. Тогда у здания райисполкома митинг большой состоялся. С трактора, как с трибуны, говорили. И он, Казаков, тоже выступал. Говорил горячо, немного, может, грубовато, зато умно и с шутками. Его лучше других слушали. Вскочил на трактор и заговорил:
— Вот вы, крестьяне, что собрались здесь, по старинке еще косматыми ходите. Бородами обросли. Гривы почти до плеч отпустили. Некультурность это. Остатки прежней старорежимной жизни. И вот видите: трактор. Машина эта сделана Советской властью для вас, для пахарей. Трактор идет на смену кляче с сохой. Машина, и эта и другие, даст нам возможность добиться таких урожаев, которых вы и во сне не видели. Чудеса будут твориться в нашей Советской республике. И куда там до них тем чудесам, что вы на ярмарках в балагане цирковом видели. Был и я артистом в цирковом балагане, вы знаете. И если бы не калека от рождения, там бы и остался. Люблю цирк! Только нелегко таким, как я, в цирковом искусстве трудиться. Вот теперешняя моя работа — больше по мне. Да и вам от меня теперь пользы больше. Не так ли? Вот то-то и оно. Советская власть меня полезным, настоящим человеком сделала. Советская власть вам путь к новой, счастливой жизни открыла. Ленин завещал, чтобы коммунисты пересадили мужика с телеги на трактор и на автомобиль, чтобы машины помогали советскому человеку работать на земле. И вот он пришел, первый ленинский трактор, в наш район. За ним придут другие машины. Постепенно будет у нас много машин, и вы, ваши сыновья будете на них работать. А машина требует культуры. Поэтому космы все полетят прочь. Но мало срезать космы, нужно быть культурным, знающим человеком, понимать машину. Вот это знаете что? — спросил он. — Это руль, чтобы поворачивать машину в нужную сторону. А это рычаг переключения скоростей, чтобы быстрее или медленнее ехать. Это вот мотор, в нем сила машины.
А Казаков продолжал:
— Все в тракторе надо знать. Как свои пять пальцев. Необходимо научиться на нем работать. Значит, даешь поход за культуру! За технику! А тех, кто будет нам мешать строить социализм, — всех кулаков и подкулачников, тракторами сметем со своего пути. Даешь механизацию сельского хозяйства! Да здравствует наша партия, приславшая нам этот первый ленинский трактор! Да здравствует Советская власть! Да здравствует коммунизм!
Если бы вы только знали, как ему аплодировали! Теперь в такой речи можно найти немало недостатков, но тогда она была отличной. Особенно по воздействию на слушателей, на массу. Замечательный он был оратор и организатор.
...Где-то он теперь и что делает?
Этот вопрос интересовал и меня. Действительно, жив ли Казков-Фридиани? Если жив, где он? Что делает?
Мне удалось установить, что Казаков уехал из Аткарска примерно в 1930 году.
Намного труднее оказалось выяснить, куда уехал Казаков. По этому вопросу собраны лишь очень приблизительные данные.
— Кажется, я встречал его в Саратове, где он руководил какой-то артелью, — сообщил Василий Евсеевич Волостнов.
— Когда я был в 1954 году на курорте, то там от кого-то слышал, что Казаков как будто бы живет в Москве, — рассказал Аким Михайлович Свинцов.
На этом нить поисков оборвалась.
∗ ∗ ∗
Исчезнувший из цирка артист-феномен, художник-моменталист Фридиани, как теперь выяснено, стал после Великой Октябрьской революции товарищем Казаковым и проявил себя на работе в родном районе как энергичный, инициативный, настойчивый работник и бесстрашный, самоотверженный коммунист. Он стал хорошим оратором, талантливым организатором, одним из популярных и авторитетных работников, достойным членом партии, пропагандистом-агитатором, способным на геройство и подвиг.
Очень хочется узнать, где сейчас Казаков и, если возможно, встретиться с ним...
г. Саратов
1 Газ. «Молодой ленинец», 14 декабря 1928 г., стр. 4.
2 Саратовский государственный областной архив, ф. 517, Аткарский уездный исполнительный комитет, ед. хр. 21, лл. 141, 144, 181, 183.
3 Там же, л. 5.
4 Саратовский областной партийный архив, ф. 14, ед. хр. 3715, лл. 3, 4.
5 Там же, л. 5.
Статья Б. Баишева «В гостях у Г. И. Казакова»
Опубликовано в журнале «Советский цирк», 1958, № 12 (15), стр. 24–25
В гостях у Г. И. Казакова
Московский метрополитен. Станция «Мир».
Эскалатор выносит нас наверх, пересекаем проспект и входим в подъезд красивого многоэтажного гиганта. Здесь живет Георгий Иванович Казаков — давным-давно выступавший в цирке под псевдонимом Фридиани6. События, происшедшие в его жизни после революции, кажутся невероятными, хотя даже самая исключительность их закономерна.
Как сложилась дальнейшая судьба человека со столь необычной, удивительной биографией? Ведь последние сведения о нем — четверть вековой давности...
И вот мы сидим за круглым столом в уютной комнате; напротив нас, в кресле — Георгий Иванович Казаков. Он оживлен, сверкает глазами, шутит. Трудно поверить, что этому бодрому, полному сил человеку на днях исполнилось 72 года!
Рассказать, как я стал артистом? Могу... Я ведь «вор». Вы это знаете?
— Впервые слышим.
Георгий Иванович улавливает в наших словах иронию.
— Я вам серьезно говорю: конокрад. Вот слушайте. 1904 год, русско-японская война... К нам в село приезжает комиссия по мобилизации лошадей во главе с помещиком Хановым. Ханов на тройке приехал. А я озорник был, — когда кучер зашел в избу, я прыг на облучок и — не улицей, а задами, по дворам, — выехал в поле. Покатался всласть и по главной улице (все равно — отвечать!) возвращаюсь в село. Там паника: приехал помещик лошадей забирать, а у самого тройку угнали! Может, наказали бы меня, да врач-ветеринар заступился... Узнал, что я верхом хорошо езжу, — посоветовал мне артистом стать и адрес дал, к кому обратиться. Так я стал артистом; сначала выступал как Казаков, а позже — под фамилией Фридиани.
— Георгий Иванович, откуда у вас этот псевдоним?
Это тоже интересная история. Слушайте. В 1906 году я приехал на гастроли в Симбирск. В городе как раз в канун моего приезда эсеры бомбой убили губернатора. Являюсь я к полицмейстеру за разрешением на выступления, сижу в приемной. Приоткрывается дверь, выглядывает осанистый, с бородой полицмейстер. «А вы, — говорит, — по какому вопросу?» Объясняю, что я артист. «Могли бы и встать, когда с генералом разговариваете!» — говорит полицмейстер в щелочку. «А вы выйдите, — отвечаю я ему в тон (а со стула не встаю), — не бойтесь, я ведь бомбу в вас не брошу». Полицмейстер позеленел. «Выслать за крамолу!..» Так и написал на моей афише.
Скитаясь по России, я попал в Брест-Литовск. Там я познакомился с итальянской артисткой Фридиани. Она быстро и красиво составляла из кусочков цветной бумаги аппликации. Ее контракт в России истекал, я купил у нее станок для аппликаций и стал выступать, как художник-моменталист под именем Фридиани. К иностранцам русские полицмейстеры относились благожелательнее...
Беседу нашу прерывает 6-летний Жорик: «Дедушка, Леша из школы пришел!..» Следом за ним в комнату входит и второй внук, 9-летний школьник. Лицо деда светлеет: как видно, для него не вся романтика в прошлом. Обняв внука, Георгий Иванович рассказывает:
— Наш первый сын Алексей умер четырех лет от дизентерии во время гражданской войны. Лечить тогда негде, да и нечем было: старое разрушили, нового еще не построили — трудное было время... Я был комиссаром продотряда, из седла не вылезал. У меня лошадь в кабинет за мной приходила, вы знаете? Я озорник был...
— Когда у нас в 1924 году родился второй сын, в народном доме состоялись октябрины. За 120 километров приехал секретарь губкома комсомола. Он сделал доклад о старом и новом мире в духе антирелигиозной пропаганды. Потом выбирали имя новорожденному: мать хотела назвать сына Спартак, но голосованием приняли предложение секретаря губкома — дать имя в честь Коммунистического Интернационала Молодежи...
— Ким работал на заводе, добровольцем пошел в армию, сейчас служит в Магадане... А мой младший — Геша — работает механиком на швейной фабрике...
Разговор петляет, переходит с одного на другое, связывая прошлое и будущее, перемежаясь то наивными, то возвышенно-героическими эпизодами.
Мы просим рассказать, когда Георгий Иванович уехал из Аткарска.
В 1929 году райком партии направил меня на работу в г. Петровск, Саратовской области. Там меня чуть не убили. Поехал я как уполномоченный райкома партии по коллективизации в село Гудошино. Только въехал в деревню — кто-то из кулаков ударил меня колом. Меня отвезли в больницу в бессознательном состоянии, дважды речь отнималась, потом — «обошлось». Кулаков арестовали и судили, я сам на суде выступал...
В 1932 году меня перевели в Москву. В Москве 23 года проработал на одном месте: председателем швейной артели. Во время войны шили обмундирование для бойцов, неоднократно держали переходящее знамя Моссовета. Три года назад ушел на пенсию: инфаркт прогнал!
— Ну, а как вы сейчас живете, Георгий Иванович?
— Как живу... А вот: как видите... Персональный пенсионер. Но связи с артелью не теряю, бываю на партийных собраниях, захожу в цеха. В прошлом году получил новую квартиру... Только вот здоровье стало пошаливать. Правда, наш министр социального обеспечения меня не обижает: после войны я четыре раза отдыхал в Ялте и Кисловодске, несколько раз был в подмосковном санатории «Лесное». Впрочем, вам это неинтересно, лучше я расскажу, как я Владимира Ильича слушал. Я ведь счастливый: осенью 1919 года на выпуске совпартшколы ВЦИК я и мои товарищи слышали выступление Ленина...
Г.И. Казаков с женой в санатории «Лесное»
Долго длится беседа. Поздно вечером мы прощаемся и выходим на улицу.
Проспект Мира залит огнями. В одном из домов на третьем этаже светится окно Георгия Ивановича Казакова, одного из многих миллионов советских людей, чья биография увлекательна, как легенда, сурова, как правда, и прекрасна, как сама жизнь.
Б. Баишев
6 См. очерк Л. Прокопенко-Лодгауза «Исчезновение Фридиани», «Советский цирк», 1958, № 11.
