КАВЕЦКИЙ (ГЛЕЙЗАРОВ) Валентин Константинович (1884 – 1942)
Валентин Константинович Кавецкий, настоящая фамилия Глейзаров (1884, Феодосия – 1942, Ленинград) — актер-эксцентрик, автор и исполнитель сатирических куплетов, один из первых российских фокусников-трансформаторов. С юных лет увлекался театром, стал драматическим актером, на эстраде выступал под псевдонимом Кавецкий. Много гастролировал, в 1914 году поселился в Петрограде. С конца 1919 года в качестве режиссера работал в политуправлении Красной Армии. Вместе с семьей часто переезжал с места на место: Новосокольники, Константиноград, Киев. По возвращении на эстраду выступал совместно с супругой Клавдией Григорьевной Глейзаровой и детьми Зоей и Николаем. Написанные В.К. Кавецким фельетоны и куплеты исполняли П.Л. Муравский (Бартосяк), В.В. Гущинский (Васвас). Для последнего, по свидетельству певца и поэта В.А. Козина, Валентин Константинович написал припев к знаменитой дворовой песне «Мурка». Номера В.К. Кавецкого с трансформацией оказали большое влияние на творчество А.И. Райкина.
Скончался Валентин Константинович во время блокады Ленинграда, похоронен на Большеохтинском кладбище.
Сын, Николай Валентинович Глейзаров (19.12.1909, Рославль – 23.6.1970, Ленинград) — эстрадный артист, писатель, поэт. Начал печататься в 1927 году, автор стихов и песен для эстрады, радиопостановок, кинофильмов. В годы Великой Отечественной войны публиковал стихи и заметки во фронтовых газетах. Автор воспоминаний.
Дочь, Зоя Валентиновна Кавецкая-Глейзарова (1908 – 1991, Ленинград) — артистка-трансформатор, выпускница Ленинградского института истории искусств, работала в Ленгосэстраде. На концертах разыгрывала коротенькие сценки: мгновенно перевоплощаясь, представляла в гриме и масках различные комические персонажи. Предположительно сыграла роль Нины в кинофильме «Ветер в лицо» (1929). Во время Великой Отечественной войны, не прекращая выступать на эстраде, работала на шефских началах санитаркой в госпитале.
Литература:
- Сад и театр «Эрмитаж» [анонс «советского аттракциона Валентина Кавецкого „Человек-молния“»] // Известия, № 211 (4781), 1.08.1932, стр. 4;
- Эрманс Виктор. Цирк и эстрада на Всесоюзной с.-х. выставке [упомянут Николай Глейзаров] // Советское искусство, № 61 (641), 9.08.1939, стр. 4;
- Вадимов А.А., Тривас М.А. От магов древности до иллюзионистов наших дней. М.: Искусство, 1966, стр. 230–231, 248–249; 1979, стр. 199, 214;
- Кавецкая-Глейзарова З.В. В сборнике «Без антракта». Л.: Лениздат, 1970, 368 стр.;
- Дмитриев Ю.А. Русская советская эстрада. 1930–1945. Очерки истории. М.: Искусство, 1976, стр. 364;
- Глейзаров Н.В. В сборнике «Ленинградские писатели-фронтовики, 1941–1945». Л.: Советский писатель, 1985, 520 стр.;
- Райкин А.И. Воспоминания. М.: Культ-информ-пресс, 1993, 448 стр.; М.: АСТ, 1998, 480 стр.;
- Кузнецова О.А., Макаров С.М. Эстрада в России. XX век. Лексикон. М.: Росспэн, 2000, стр. 156, 375, 597;
- Савченко Б.А. Вадим Козин. Смоленск: изд. «Русич», 2001;
- Кузнецова О.А., Макаров С.М. Эстрада в России. XX век: энциклопедия. М.: Олма-пресс, 2004, стр. 178, 416, 668;
- Горбачева Н. По следу песни [Михаил Дюков установил авторство «Мурки»] // Калининградская правда, № 135, 26.07.2008;
- Сидоров А.А. Песнь о моей Мурке. М.: изд. ЗАО «ПРОЗАиК», 2010, 366 стр.
От редактора сайта Федорова А.Н.
11 января 2011 года ко мне обратился житель Санкт-Петербурга Андрей Иванович Иголкин. Он сообщил, что летом минувшего года на свалке одного из питерских садово-дачных товариществ были найдены старинные книги, среди которых обнаружились рукописи В.К. Кавецкого — машинопечатные листы, скрепленные в две тетрадки. В одной тетради — перевод пьесы (предположительно Г.И. Ибсена), в другой — собственные куплеты и стихи Валентина Константиновича. Датированы рукописи 1939–41гг. Имеются многочисленные редакционные печати, отметки и цензорские замечания. Есть подпись В.К. Кавецкого, а также его ленинградский адрес: ул. Герцена, д. 21, кв. 8. Видимо, именно там скончался артист, не переживший суровые блокадные испытания...
Вот выдержки из письма А.И. Иголкина:
Я сам инженер, а не литературовед, но заинтересовался, кто бы это мог быть. Благодаря Вашему сайту, узнал о личности хозяина этих бумаг. Мне было интересно как-то проникнуть во внутренний мир этого человека...
Я вот просто подумал, что человек (Кавецкий) умер от холода и голода в блокаду, в феврале 1942, даже неизвестно где он захоронен... А рукопись свою сохранил. Знал бы, что через 68 лет все это окажется на помойке, может сжег бы для тепла тогда?..
С другой стороны, эта рукопись все же убереглась от уничтожения, пусть и случайно. Возможно, прозвучит пафосно но, думаю, и сам Кавецкий, и люди того времени стали для меня гораздо ближе... А может, и не только для меня...
Спасибо Вам, Андрей Иванович, что не позволили сгинуть свидетельствам жизни и творчества Кавецкого-Глейзарова, что не оказались равнодушным, безразличным обывателем, заинтересовались судьбой этого человека и не прошли мимо. Ну, и особая благодарность за то, что поделились своей находкой. Приятно осознавать, что наш сайт оказался полезным делу сохранения наследия Валентина Константиновича Кавецкого.
Сканы фрагментов найденной рукописи прилагаются внизу страницы.
Отрывки из книги А.А. Вадимова и М.А. Триваса «От магов древности до иллюзионистов наших дней»
1966, стр. 230–231; 1979, стр. 199
...Единственным среди них артистом в подлинном смысле этого слова был «первый русский трансформатор Валентин Кавецкий» (Валентин Константинович Глейзаров, 1884 – 1942). Драматический актер и певец, он играл сперва на русско-украинской сцене под псевдонимом «Вийченко», а с 1909 года начал выступать на эстраде как трансформатор. Вечеровая программа Кавецкого состояла из трех одноактных пьес собственного сочинения. Его бессменной помощницей была жена, Клавдия Григорьевна Глейзарова.
Первая пьеса Кавецкого называлась «Экспедиция на аэроплане». Затем последовала маленькая опера «Дама в красном, или Трагедия в ресторане» и другие. В комедии «Поклонники знаменитости» Кавецкий высмеял футуристов. В других миниатюрах высмеивались купцы, прожигатели жизни, городовые. В пьесе «Стрела амура, или Оторванная нога» Кавецкий издевался над торгашами, готовыми пойти на что угодно ради наживы.
По ходу представления Кавецкий пользовался и иллюзионными приемами. Например, в «Чемодане с наклейками» он исчезал на глазах у зрителей.
Кавецкий, пытавшийся отобразить в своих пьесах современную ему русскую действительность, выступал чаще в театрах, чем в кафешантанах. Там была другая публика, способная сочувственно воспринимать его сатирические образы и оценить по достоинству его игру: ведь Кавецкий не только молниеносно менял костюмы, он одновременно перевоплощался в другой образ, он играл.
1966, стр. 248–249; 1979, стр. 214
...Несравненно интереснее работал Валентин Кавецкий. В годы гражданской войны он выступал на железнодорожных станциях перед красноармейцами, отправлявшимися на фронт. Затем служил в Красной Армии. К началу 30-х годов показал сочиненную им самим настоящую маленькую комедию-сатиру «Бомба генерала Попридыкина», построенную на трансформации и иллюзионных трюках.
Белогвардейский генерал Попридыкин, живущий в эмиграции, изобретает бомбу фантастической мощности, чтобы уничтожить Советский Союз. Разного рода проходимцы являются к нему с идиотскими предложениями, изобретениями и советами, чтобы выманить деньги у генерала, отнюдь не блещущего умом (роли всех визитеров исполнял, трансформируясь, один Кавецкий). В числе прочих к генералу приходит и иллюзионист Ленц.1 Он предлагает свое изобретение — аппарат для отрубания голов. Аппарат пробуют на денщике Сидоренко, обманным путем увезенном генералом за границу.
Аппарат мгновенно «отрубает» голову Сидоренко. Генерал, восхищенный «чистотой» работы, покупает аппарат, и Ленц уходит, получив изрядную сумму. Но Сидоренко встает как ни в чем не бывало: его голова на месте. Иллюзионист оказался обманщиком. Взяв в руки «отрубленную» копию своей головы, Сидоренко накидывается на генерала. Тот, спасаясь, роняет опытный образец своей бомбы и взрывается, исчезая на глазах у зрителей. В воздух летят только клочки его брюк и эполет. Собирая их, Сидоренко говорит под занавес: «Вот все, что осталось от генерала Попридыкина».
Основой сюжета служит старинный трюк «обезглавливание». И какой бы схематично-плакатной ни была драматургия номера, введение трюка в сюжет полностью изменило характер его восприятия: перестав быть самодовлеющим, он помогал выразить сатирическое содержание маленькой комедии.
За «Бомбой» последовали другие одноактные пьесы Кавецкого. В одной из них артист трасформировался в русских писателей. Великая Отечественная война прервала работу Кавецкого. Он погиб во время блокады Ленинграда.
Из книги Аркадия Исааковича Райкина «Воспоминания», 1993
Долгое время участвовали в ленинградских концертных программах Валентин Кавецкий и вслед за ним его дочь Зоя Кавецкая. (В том же жанре работал итальянец Николо Луппо). Они фантастически владели техникой трансформации. Я пытался разгадать, как они успевают в течение секунды изменить весь костюм: брюки, жилет, пиджак, парик, шляпу. Впоследствии мне это очень пригодилось в работе над номерами, где я играл по десять и более персонажей.
Из статьи Натальи Горбачевой «По следу песни»
Опубликовано в газете «Калининградская правда», № 135, 26.07.2008
Журналист с большим увлечением спасает от забвенья поэтов и композиторов
Увлеченный человек Михаил Дюков. И — любопытный, даже пытливый. Лет эдак около двадцати назад заинтересовался: кому принадлежит авторство некой песни. Углубился в источники, да так и засосало. Вскоре написал книгу «И тогда эта песня звучала...» Благодаря данному труду примерно 200 якобы народных песен обрели реальных конкретных авторов! Авторы эти творили в ХVIII, XIX, XX веках, ну и, конечно, творят в наши дни. Михаил даже извечной сиротке «Мурке» нашел отца. Им оказался куплетист Валентин Кавецкий.
Из книги Александра Анатольевича Сидорова (псевдоним Фима Жиганец) «Песнь о моей Мурке», 2010
В книге музыковеда Бориса Савченко «Вадим Козин», автор которой строит повествование на основе бесед со знаменитым певцом, утверждается, что Козин вспоминал, как песню о Мурке с характерным припевом «Мура, Маруся Климова» исполнял в самом начале 20-х годов прошлого века известный эстрадный куплетист Василий Гущинский, работавший под «босяка». Однако исследователи сомневаются в точности воспоминаний Козина, указывая на свидетельство того же Савченко о своем собеседнике: «Даты, фамилии и прочая фактография были для него чем-то вроде высшей математики. Ему, например, ничего не стоило сдвинуть во времени какое-то событие из личной жизни на целое десятилетие вперед или назад».
И все же — процитируем отрывок из книги Савченко:
«В кумирах ходил и артист-трансформатор Гущинский. Особенно его любили рабочие петроградских окраин. Куплеты для него писал Валентин Кавецкий. Гущинский распевал, а фабричные вторили ему хором:
Мура, Маруся Климова,
Ты бы нашла любимого.
Эх, Мура, ты мур-муреночек,
Марусечка, ты мой котеночек...»В другом месте беседы Козин опять-таки вспоминает о Кавецком и приводит другой отрывок песни:
Мурку хоронили пышно и богато,
На руках несли ее враги
И на гробе белом
Написали мелом:
«Спи, Муренок, спи, котенок,
сладко спи!..»Почти наверняка можно утверждать, что эти события могут относиться к концу 20-х — началу 30-х годов прошлого века. Практически исключено, чтобы одесская песня о Любке, возникшая в первой половине 20-х, не только мгновенно стала популярной в Петрограде, но в ней еще и изменилось имя главной «героини».
А что касается названных артистов…
Валентин Кавецкий (Валентин Константинович Глезаров), как и Василий Гущинский (знаменитый Васвас Гущинский, кумир питерской публики) работал в жанре трансформации, то есть мгновенной смены ролей-масок на сцене. В послевоенное время этим прославился Аркадий Райкин, которого смело можно причислить к ученикам именно Кавецкого (исследователи утверждают, что к жанру трансформации Райкин обратился сразу же после того, как впервые побывал на концерте Валентина Константиновича).
Почему же Кавецкий не исполнял песню о Марусе Климовой сам, а передал ее коллеге? Объяснение простое: именно Василий Гущинский, еще начиная с дореволюционной эстрады, работал под «босяка». Так, один из авторов «Республики ШКИД», Леонид Пантелеев, вспоминал: «Васвас Гущинский! Кумир петербургской, петроградской, а потом ленинградской публики. Демократической публики, плебса. Ни в «Луна-парк», ни в «Кривое зеркало» его не пускали. Народный дом, рабочие клубы, дивертисмент в кинематографах. Здесь его красный нос, его костюм оборванца, его соленые остроты вызывали радостный хохот... В.В. Гущинский — это мое шкидское детство, послешкидская юность».
У Кавецкого было несколько иное амплуа, он был скорее «салонным» куплетистом. Поэтому он выступал больше в театрах, нежели в кафешантанах, рассчитывая на утонченную публику.
Можно точно сказать, что куплеты про Марусю Климову Гущинский исполнял не позднее середины 30-х годов. Уже во второй половине 30-х Гущинский вынужден был расстаться с маской «босяка», которая шла вразрез с официальной эстетикой того времени. Он стал выступать в обычном костюме, читать фельетоны от своего лица — и прежнего успеха не имел. Поэтому появление припева про Муреночка-Климову следует, скорее всего, отнести к концу 20-х — началу 30-х годов. История Маруси Евдокимовой в то время еще гремела на весь Ленинград и почти наверняка могла отразиться на содержании баллады — во всяком случае, указанием на «злых хулиганов» (Лиговка действительно считалась «хулиганским» и «бандитским» районом).
Ясно, что Кавецкого нельзя назвать автором первоначального варианта «Мурки» — хотя бы уже из-за выбора имени героини, которое вторично по отношению к Любке. А вот автором знаменитого припева, скорее всего, был именно он.
1 Похоже, прототипом этого персонажа был иллюзионист немецкого происхождения Роберт Ленц (1849 – 1911). Примечание редактора сайта.
